Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

Марга отправилась в Нью-Йорк в сентябре 1927 года, чтобы собрать деньги для колледжа Леди-Маргарет-Холл в Оксфорде, и взяла с собой несколько записей, где Пауль исполняет музыку Йозефа Лабора со скрипачкой Мари Зольдат-Рёгер, сделанных при содействии Клары Витгенштейн. Клара, на три года младше Карла, была неординарной особой — незамужней тетей, которая питала особый интерес к благополучию племянников и племянниц. Как и Гретль, она поддерживала композиторов и музыкантов и проводила частные концерты в своей просторной квартире на Залезианергассе, в императорском Старом охотничьем замке в Лаксенбурге и в своем летнем фермерском доме в Тумерсбахе. Граммофонные записи, утверждала она, чрезвычайно важны для карьеры музыканта.

В Нью-Йорке Марге удалось посеять семена, чьими всходами должен был стать тур Пауля в США, главным событием которого будет исполнение Panathenäenzug Штрауса в Карнеги-холле с Бетховенским симфоническим оркестром под управлением дирижера-основателя Георгия Заславского. 31 октября 1928 года Пауль исполнил концерт Борткевича в Бухаресте и через два дня должен был отправиться в Америку. Но когда до него дошли новости, что концерт Бетховенского оркестра в Карнеги-холле, на который уже были проданы все билеты, внезапно отменили, он решил не ехать. Называлось две причины отмены выступления в Нью-Йорке. Заславский утверждал, что с ним случился сердечный приступ, а еще говорили, что солист-скрипач Пауль Коханьский отказался выступать, потому что ему не заплатили гонорар. Возможно, эти причины взаимосвязаны. В любом случае Заславский отказался возвращать возмущенным зрителям деньги за проданные билеты, и через несколько недель его оркестр обанкротился.

Успех заказанных Паулем произведений вдохновил многих молодых композиторов прислать ему непрошенные предложения, соображения и даже завершенные работы для левой руки. Более знаменитые люди тоже принимали в этом участие. В июне 1924 года Леопольд Годовский подписал договор на 6000 долларов (с задатком 50 %) на фортепианный концерт для левой руки, но запаниковал — у него не было опыта оркестровки — и в итоге предложил искусный каприз на тему «Цыганского барона» Иоганна Штрауса за 3000 долларов. Годовский написал жене: «Это хорошая музыка — возможно, она слишком хороша для Витгенштейна» [326] Леопольд Годовский — Фриде Годовской, 06.05.1928, цит. по: Nicholas, p. 135. . Пауль исполнил ее всего один раз.

В договорах с Корнгольдом, Шмидтом, Штраусом и Борткевичем Пауль настаивал, чтобы детали соглашения держались в секрете. Музыкальный мир мог только догадываться, насколько большие суммы там были указаны, но даже те молодые композиторы, которые ничего не знали о гонорарах, были рады перспективе сотрудничать с Паулем Витгенштейном. Он исполнил некоторые их работы. В феврале 1925 года в Musikvereinsaal он впервые выступил с парафразом на тему «Сказок Венского леса» для фортепиано и оркестра Эдуарда Шютта; получив «Серенаду» и «Вечный двигатель» слепого композитора Рудольфа Брауна, Пауль заказал ему полноценный концерт; квартет Ганса Галя — «ничего особенного», по мнению Пауля, — был впервые исполнен в марте 1928 года, а от концерта Карла Вейгля он отказался. Но ни тогда, ни сейчас эти композиторы не входили в число заметных, а Пауля привлекали более высокие перспективы.

24 февраля 1929 года его пригласили выступить с Panathenäenzug в Париже, и он попросил своего агента, Георга Кугеля, написать Морису Равелю — композитору, находившемуся на пике славы, — и пригласить его на концерт, а также предложить подумать над возможностью написать концерт для Пауля. Равель, уже работавший над другим фортепианным концертом, выразил сожаление, что не может прийти, но спросил, не захочет ли Пауль приехать в гости на его маленькую живописную виллу Le Belvédère в Монфор-л’Амори, в сорока километрах к западу от Парижа. Встреча, кажется, прошла хорошо. Равель согласился изучить некоторые фортепианные композиции для левой руки, включая этюды Сен-Санса и Шопена в обработке Годовского. Перспектива взволновала его. «Je me joue de difficultés» [327] П. В. — Иоахиму Вексбергу, 05.02.1958, pc [Обожаю трудности! ( фр .). — Прим. пер. ]. , — сказал он и согласился прийти на концерт послушать Panathenäenzug , когда в марте поедет в Вену.

Летом 1930 года Пауль отправился с туром в Советский Союз. Путешествие привело его в концертные залы Москвы, Ленинграда, Баку, Киева и Харькова (родного города Сергея Борткевича), где исполнение им концерта Борткевича вызвало шквал аплодисментов. В Киеве публика пришла в такой восторг, что ему пришлось через два дня повторить программу. Пауль немного говорил по-русски, но он ненавидел русских и русскую культуру с тех самых тяжелых времен плена. Когда один вежливый джентльмен в 1950-х годах в Нью-Йорке спросил, не зайдет ли он посмотреть на прекрасную коллекцию русского антиквариата в его только что созданной «русской комнате», Пауль резко ответил: «Нет, я ненавижу все русское».

Больше всего Пауль ненавидел новый коммунистический режим, вездесущую его пропаганду, нищету, в которую он загонял людей. «Когда черная зависть наряжается равенством, война против привилегий становится боевым кличем» [328] Franz Grillparzer, Libussa , Act V. , — цитировал он своего любимого венского поэта, Франца Грильпарцера. «Меня приводило в отчаяние вечное русское ожидание, и я бранился на каждом шагу» [329] PW, Russian Notes, ок. 1935, p. 7, pc. , — вспоминал он. В Харькове ему пришлось принести стул из гостиничного номера в столовую, где не хватало мест. Обед занял около двух часов, потому что ничего не было готово, а сам процесс заказа превратился в кошмар:

«Кофе с молоком». Нет молока. «Чай с лимоном!» Нет лимонов. «Яичница из двух яиц!» Нет яиц. «Тогда хлеб с маслом!» Нет масла, только сыр. Государственный чиновник, сидевший рядом, сказал, что уже забыл вкус масла. И это столица аграрной страны, Украины! [330] Ibid.

В России, как и везде, Пауль открыто показывал свое презрение к коммунистическому режиму. В Москве он упрекнул агента на концерте, сказав: «Если бы вы сохранили царя, ваша страна была бы бесконечно лучше, чем сейчас!» [331] Дж. Ст. — Брайану Макгиннесу, 18.01.1996, pc. Агент вышел из комнаты, покрутив пальцем у виска. Даже иностранному гостю было рискованно так высказываться в сталинской России 1930-х годов, но Пауля это не беспокоило, как видно по письменному отчету о поездке в Ленинград:

Большой зал, как это принято во всех публичных зданиях, театрах, концертных залах и банках, задрапировали красными знаменами. Многие из них висят на всю длину зала, и на них написано: «Догнать и перегнать капиталистические страны!» Думаю, если бы вместо этих изречений, такого расхода ткани на знамена, вместо бесконечных бюстов и изображений Ленина, вместо огромной и легкомысленной траты денег построили бы хоть один чистый общественный туалет, то сделали бы гораздо больше для добра и процветания граждан, и на шаг приблизились бы к тому, чтобы «догнать и перегнать» капиталистические страны [332] PW, Russian Notes, ок. 1935, p. 11, pc. .