Антон Белевич - У батьки Миная

В бригаде батьки Миная можно было встретить русских, украинцев, грузин, татар, узбеков, калмыков, латышей. В большинстве своем это были красноармейцы, оставшиеся на оккупированной территории после трудных и безуспешных попыток выйти из вражеского окружения. Их знания, боевая выучка пригодились партизанам. А вот что произошло в районе торфопредприятия «Двадцать лет Октября», где тогда действовали партизаны Бирюлина.

Под Витебск прибыл вражеский батальон. Половина его разместилась в деревне Сеньково, в двенадцати километрах севернее Витебска, вторая — в деревнях Гралево и Сувары. Зеленая саранча в касках и седластых офицерских фуражках заполонила деревни. И словно еще глубже ушли в землю хаты, деревья горестно зашептали листвой: «Приш-шла беда! Немцы приш-шли!..»

Но какие-то необычные, загадочные были те немцы. Они никого не трогали, не волокли из хлевов скотину, не выгребали из клетей и амбаров муку, зерно, не требовали сала. За кусок хлеба, за кринку молока расплачивались тут же. Были покладистые, какие-то добрые. А когда прислушались к их говору, оказалось, что говорят они между собой на каком-то непонятном языке. И песни пели какие-то протяжные, немного печальные.

Один из них, в форме фашистского офицера, зашел в крайнюю хату деревни Сеньково. Поздоровался по-русски и задержался у порога. На его «здравствуйте» пожилая хозяйка не ответила, только скосила глаза и отвернулась. Стала растапливать печь. «Чего его принесла нелегкая? — думала она. — Может, прослышал, что у меня двое сыновей в Красной Армии? Может, он меня в свое гестапо потащит?»

А тот возьми и начни расспрашивать, как ей живется, не обижают ли солдаты. По-доброму расспрашивает, без злости. Осмелела старая:

— Ты, может, пришел меня от немцев защищать?

— Да! — решительно сказал офицер.

— Так я тебе и поверила! Ты же сам немец…

— Ошибаешься, мать. Я советский человек.

— Советский? — опять нахмурилась женщина. — А чего ж так вырядился? Почему лопочешь не по-нашему? Чего хитришь, притворяешься? Говорил бы по-немецки…

— Да я, мать, не знаю по-немецки. Я чуваш. С Волги родом. Там и вырос. Тут много моих земляков, волжан. Мы все из плена попали в этот батальон. Нам бы с партизанами, мать, связаться. Тут где-то в лесах партизаны Бирюлина. Может, помогла бы, мать, мне связаться с Бирюлиным?

Женщина — за кочергу.

— А чтоб тебе на горле веревку завязали! — набросилась на офицера. — С Бирюлиным он хочет связаться! Чтоб тебе воронье глаза выклевало, чтоб вовек не видеть тебе стежек-дорожек к Бирюлину!..

А когда она выпроводила офицера, из другой комнаты вышла ее дочь, комсомолка. Она была партизанской разведчицей, держала связь с Бирюлиным.

— Зря ты на него накричала, мама.

— Чего это зря? Фашиста жалеешь?

— Он не фашист. Пристрелил бы тебя фашист за твои слова, а этот как побитый из хаты поплелся. Худого слова тебе не сказал. Я тоже приглядываюсь к ним. Не хотят они воевать против партизан, людей наших не обижают. Может, устроить ему встречу с партизанами?

— Кто ж его знает, может, и надо, — задумалась женщина. — Если бы они перешли к партизанам, у Бирюлина прибавилось бы силы. Надо посоветоваться с самим Бирюлиным.

А через несколько дней в землянке Бирюлина собрались командиры, комиссары, разведчики. Начальник разведки Анащенко так обрисовал положение: на подмогу гитлеровским карателям прибыл этот батальон. В нем бывшие советские воины — пленные татары и представители других народов Поволжья. Батальон хорошо вооружен и специально обучен для борьбы с партизанами. На всех командных постах, в разведке и охране — немцы. Их около ста. Бойцы батальона не хотят подчиняться приказам фашистского командования. С первых дней они начали устанавливать контакты с нашими людьми, чтобы с их помощью перейти к партизанам.

Было решено вызвать на переговоры парламентеров. К партизанам их привел житель деревни Сеньково, которого, чтобы не вызвать подозрений, переодели в немецкую форму.

На предварительных переговорах парламентеры рассказали, что они действуют от имени подпольной организации, созданной еще на месте формирования батальона, под польским городом Радомом. Парламентеры настаивали на встрече с самым главным партизанским командиром. Говорили, что готовы всем батальоном перейти на сторону партизан.

Настороженная тишина стояла в землянке Михаила Бирюлина. Нужно было основательно подумать, прежде чем принять решение. Еще был памятен случай, происшедший летом 1942 года. Партизаны встретили в Щелбовском лесу группу людей, выдававших себя за советских бойцов и командиров, пробивавшихся из окружения. Командовал ими молчаливый, мрачный майор-артиллерист с забинтованной головой. Окруженцы рассказали, что уже давно пытаются с боями выйти на соединение с действующей армией, но все безуспешно, и они не прочь присоединиться к лесным солдатам.

Партизаны поверили, приняли их с открытой душой, накормили, предложили отдохнуть в своих шалашах.

А вскоре партизанская разведка донесла, что на опушке Щелбовского леса, где появились окруженцы, обнаружены следы немецких автомашин. Когда об этом им сказали, те сначала растерялись, а потом стали оправдываться:

— Да ведь мы именно там напоролись на фашистов. На машинах они ехали. Мы их обстреляли, они и бежали.

Партизаны сделали вид, что поверили им, но устроили проверку: назвали фамилии нескольких предателей, перебежавших незадолго до этого к оккупантам, и сказали, будто бы эти люди — партизанские разведчики.

Через день связные сообщили, что всех перебежчиков-отступников фашисты повесили. Стало также известно, что у «окруженцев» есть рация, по которой они поддерживают связь с оккупантами. Не дав вражеским лазутчикам опомниться, партизаны обезоружили их, связали и заставили говорить. Оказалось, что все они отпетые негодяи, изменники.

Позже наши разведчики сообщили, что в Смоленске фашисты подготовили две группы провокаторов. В эти группы вербовали уголовников. Большинство же составляли немцы, хорошо владевшие русским языком. Они выдавали себя то за бойцов-окруженцев, то за партизан, которые якобы сражались в лесах Прибалтики, но были вынуждены уйти оттуда на Витебщину. Говорили, что хотят познакомиться с методами партизанской борьбы у партизана гражданской войны батьки Миная, у прославленных партизанских командиров Данилы Райцева, Михаила Бирюлина. А потом удалось установить, что у них было специальное задание гитлеровского командования: разведать дороги к лагерям партизан, выкрасть или уничтожить Шмырева, Райцева, Бирюлина и других руководителей партизанского движения…

Вот эти недавние события и отдались настороженной тишиной в темной, прокуренной землянке Бирюлина. А если и в этом батальоне такие же подлецы?