Павел Паныч - Оставь надежду всяк сюда входящий

Весна стала для меня первым лекарством для моей душевной раны. Несмотря на все сложности, которые возникали с моим освобождением, а это, в основном, связано с адаптацией, я их преодолевал. Но сначала подумал о собственной безопасности. Наверное, будет неправильно, а точнее, не очень умно с моей стороны становиться на учет в милиции и начинать свою писанину. Уже будет существовать реальность в фабрикации уголовного дела, невозможно предсказать, какие могут посетить мысли тех, к кому обращусь. «Не думать о плохом, думать лишь о хорошем» — это не для меня. Если бы я так думал в АИК-25, то вряд ли бы я сейчас все это писал. Всегда нужно максимально приготовиться к плохому, потому что потом можно будет максимально избежать последствий. А когда настает хорошее, то от него плохих последствий не бывает. А на данный момент абсолютно не прогнозированная ситуация, ведь я не обращаюсь за помощью к тому государству, которое гарантирует мне безопасность.

Но останавливаться в том, что я давно начал, я, естественно, не собирался, только на этот раз руки у меня уже были развязаны. В целях безопасности, да и без ведома людей, которые мне оказывали помощь и поддержку, называть их не буду. Но скажу, что никто из них никакого отношения к местам лишения свободы в прошлом не имел. Благодаря их помощи мне удалось уже в конце апреля устроиться на работу, где был стабильный заработок, позволяющий снять квартиру и обеспечить свои потребности. Но самое главное, что меня все устраивало. Босс по работе был человеком одного характера со мной, во многом наши взгляды совпадали. У нас было одинаковое чувство юмора, но разные политические взгляды. Но сходство мы быстро нашли и в политике, самым компромиссным нашим вариантом стало то, что все «они» одним медом мазаны. Но самое главное, что нас объединяло — это глубокое небезразличие к своей стране, что часто заставляло нас дискутировать, рассуждать. Благодаря этому человеку у меня появилась хорошая возможность снимать комнату по одному адресу, по которому приходили ответы на мои обращения. А проживать в другом месте, это уже увеличивает шансы на безопасность. Работа позволяла мне одновременно совмещать две вещи: писать свои обращения и выполнять свои обязательства по работе.

Первое свое обращение я, конечно, написал Президенту Украины В. Ющенко, май 2007 г. Естественно, описал все подробности, конечно, описал всю ситуацию. Была, конечно, надежда, правда, очень слабая, что будет какая-то реакция. И эта реакция со временем была — перенаправили мое обращение в Генеральную прокуратуру Украины. Конечно, меня это насторожило, потому что слова прокуратуры я уже слышал, находясь в АИК-25: «А ты думал, что Ющенко или Тимошенко сюда приедет?». И я не ошибся: Генеральная прокуратура Украины направила мое обращение в прокуратуру Харьковской обл. Прокуратура Харьковской обл. направила мое обращение тому самому прокурору, который с белой улыбкой мне говорил: «А ты думал, что Ющенко или Тимошенко приедет?».

Идентичное обращение было мной направлено Тимошенко и Турчинову. На то время Тимошенко была премьер-министром Украины. Турчинов — ее первый заместитель. Но все мои обращения отфутболивались то в Департамент Украины по исполнению наказаний, то в прокуратуру. Откуда приходил всего лишь один ответ: все мной изложенные факты не подтвердились. Но я не прекращал писать, только уже на народных депутатов Украины и Уполномоченному по правам человека. Но реакция была той же самой: ГПУ, Департамент Украины, Уполномоченный по правам человек, откуда приходили лишь одни отписки.

Чем больше я писал, тем больше убеждался, какая огромнейшая сила покрывает преступления в АИК-25. Несмотря на то, что практически в каждом своем обращении я оставлял свой номер телефона, никогда никто не соизволил мне позвонить, хоть что-то спросить. Я не могу даже описать ту боль и разочарование, которые меня постигли, когда я осознал, что подобная схема отфутболивания моих обращений лишь говорит о причастности государства к преступлениям в АИК-25. В голову опять полезли мысли о терактах, которые происходили в Европе, в США. Чем конкретно руководствовались террористы при совершении массового убийства абсолютно невинных людей? Ведь могут быть такие причины, о которых мы просто не догадываемся, может быть, у них есть своя правда, только эту правде скрывают от нас, от мирных граждан.

Я наперед прошу извинения у мусульман, если мои дальнейшие высказывания покажутся кому-то такими, которые могут задеть их религиозные чувства. Я сам по вере своей не мусульманин, а значит, осуждать или даже что-то произносить касательно другой веры считаю неправильным. Хотя не скрою, что вера в Аллаха у меня вызывает огромное уважение и симпатию. Но стать мусульманином я не могу потому, что я родился в Украине, в православной вере. А это значит, что на все это была воля Всевышнего, но не моя. И если я откажусь от своего православия сегодня и приму мусульманство, то где гарантии, что завтра я не предам мусульман! Если бы была воля Всевышнего на то, чтобы я был мусульманином, то я родился б в мусульманской стране, мусульманской семье. Нельзя сомневаться в силе Всевышнего! И для того, чтобы каждый мусульманин, которому представится возможность прочитать мои рукописи, имел представления о моем глубоком уважении к мусульманам, я произнесу самые дорогие слова для каждого мусульманин: «Да будет Аллах доволен твоими делами!»

Я просто не верю, что мусульманин может пойти на смерть и убивать других лишь из-за того, что ему так сильно захотелось. Мусульманин никогда не пойдет убивать другого, если он не будет убежден, что он на все сто процентов прав. Совершить то, что весь род его обесчестит, мусульманин просто не может. Но тогда что заставило мусульман пойти на такой шаг, который вылился в теракты в США 11 сентября, в Европе — в поезда смерти? Давайте сами зададим себе такой вопрос и на него ответим: Алексеевская ИК № 25 может быть чем-то подобным?

Прошло практически десять месяцев, как я освободился из АИК-25, но за весь этот период моих обращений не были ни малейшего результата. Все ответы, куда бы я не обращался, направлялись в те же самые инстанции, и оттуда приходили одни и те же ответы: «нарушений не установлено». Терпению приходил конец, мне не так был важен результат моих обращений, в которых я настаивал на возбуждении уголовного дела. Важно было то, что пытки в АИК-25 продолжали существовать, примерно три осужденных в неделю забиваются в наручники. В месяц это уже 12 человек, за десять месяцев это уже 120 человек. Но это, если учитывать всего лишь одни наручники, а если брать во внимание и удары дубинок, то эта цифра увеличится как минимум вдесятеро. Но если взять в целом права человека, то работая каждый день в две смены, как минимум, человек 500 в день ущемляются в своих правах. Тогда какой цифры достигнет количество нарушений прав человека за десять месяцев?