Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Временные рамки описываемого в мифе в основном ограничены годами общения Некрасова с В. Г. Белинским: с начала 1840-х до 1848-го. Ранняя граница может быть чуть сдвинута, поскольку до личного знакомства и сближения с Белинским, будучи сотрудником Ф. А. Кони, Некрасов уже был втянут в журнально-газетную полемику. Поздняя граница связана с кончиной Белинского, задававшего тон именно идеологического (во вторую очередь эстетического, в меньшей мере коммерческого) противостояния с Булгариным, а кроме того, ужесточением цензуры, вызванным обострившейся внешнеполитической обстановкой. Булгарин еще выступает в печати, но пора острой полемики с ним прошла, а литературное сосуществование за ее пределами игнорируется мифом.

Прямое отношение к вопросу имеют критико-публицистические выступления обоих, эпиграммы и стихи Некрасова, критические выступления Белинского и памфлетная «не-повесть» Панаева «Литературная тля» (1843), очень близкий и явно преемственный по отношению к ней неоконченный роман-памфлет Некрасова «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (1843–1847), роман-памфлет «Счастье лучше богатырства», написанный Булгариным в соавторстве с Н. А. Полевым (1845–1847).

Можно выделить несколько этапов формирования и функционирования мифа.

Первый, с 1838-го по 1877 г., охватывает годы жизни Некрасова начиная со времени его приезда в Петербург, где он сразу начал утверждать себя в литературном мире. Отметим, что в 1838 г. минул год со дня смерти Пушкина – определенной вехи в общественном восприятии Булгарина. Репутация Булгарина, как мы помним, сформировалась гораздо раньше вступления Некрасова в литературу. Конец 1877 г. – уход Некрасова из жизни.

В стихотворной фельетонистике, водевилях социальной тематики, критических статьях Некрасова появляются негативно-сниженные и юмористические характеристики его оппонентов, и в частности Булгарина. В зрелом его творчестве (когда Булгарин еще был жив) они возникают лишь в качестве точечного воспоминания, которое, однако, принципиально не отличается от восприятия 1840-х гг.:

Упоминая двух поляков, Некрасов имеет в виду Сенковского и Булгарина.

Частная переписка Некрасова и близких к нему лиц содержит максимум упоминаний о Булгарине именно и только в первой половине 1840-х годов. Но наиболее эмоциональные упоминания принадлежат главным образом Белинскому. Его-то восприятие и закрепляет на бумаге образ не просто оппонента, но общественного и нравственного врага.

Две капитальные книги А. Н. Пыпина – «Некрасов» и «Белинский, его жизнь и переписка» [1199] – основаны на личных беседах автора с Некрасовым. Высказывания о Булгарине в этих трудах крайне лаконичны: «Мы упоминали, что у Белинского были уже ревностные почитатели и ожесточенные враги. Врагами Белинского были люди всех старых литературных партий, – и остатки карамзинских времен, и аристократические литераторы, из школы и круга Пушкина, и реторические романтики, почитатели Марлинского и Кукольника, – наконец вся компания литераторов в роде Греча, Булгарина , Сенковского, Воейкова» [1200]. Отметим формулировку «враги». Итак, еще при жизни Некрасова сформировалось то освещение идеологических и литературных отношений его с Булгариным, которое в ближайшем будущем отразилось в книгах Пыпина, ставших базовыми в литературоведении.

Второй этап формирования мифа о взаимоотношениях Некрасова и Булгарина охватывает первую половину ХХ века. Некрасов выступает в нем в качестве одной из центральных фигур. В отношении Булгарина литературоведение настроено одновременно категорично и упрощенно; примером тому служат в первую очередь труды В. Е. Евгеньева-Максимова [1201], в которых исследователь называет Булгарина «ненавистником» Некрасова.

Известное высказывание Булгарина: «Некрасов самый отчаянный коммунист; стоит прочесть стихи его и прозу в “С.-Петербургском альманахе”, чтоб удостовериться в этом. Он страшно вопиет в пользу революции» [1202] – демонстрируют негативное и настороженное отношение, при этом оно не окрашено чувством личной ненависти и личной вражды. Но именно чувством личной ненависти окрашены многие пассажи Белинского, особенно в личных письмах к друзьям. Эмоциональное отношение Белинского переносится биографами на Некрасова – как на ученика, находящегося под его влиянием. Установленному таким образом «врагу» приписывается симметричная ненависть, с той разницей, что, коль скоро у Некрасова любовь к ближнему и к общественному благу трактуется как соединенная «С этой ненавистью правою, / С этой верою святой» [1203], то у «рептильного» Булгарина, в соответствии со сложившейся концепцией, ненависть «неправая», веры нет, святости тем более.

В таком суждении есть большая доля правды, как в фактах, так в оценках. Мифу чужда вдумчивая безоценочность, и в культурном сознании история отношений Некрасова и Булгарина, наследуя черты памфлетов эпохи, предстает как история борьбы добра со злом – в несколько упрощенной и гротескной форме.

На третьем этапе, в литературоведении середины и второй половины ХХ века, полемика Некрасова (а также Белинского и И. И. Панаева) с Булгариным попадает в поле исследовательского интереса в связи с текстологическими задачами (разыскания, атрибуции, атетезы) и задачей создания историко-литературного и реального комментария к произведениям «второго ряда» (очерковая и фельетонная проза Ивана Панаева, водевили «Утро в редакции» Некрасова, «Натуральная школа» П. А. Каратыгина, «Петербургские квартиры» Ф. А. Кони и т. д.).

С одной стороны, выводы, не противоречащие выводам предшествующих периодов, базируются на добротном, скрупулезном изучении фактуры. С другой стороны, этой фактурой служат достаточно локальные явления литературного процесса; будучи безусловно значимыми, они не всегда являются вершинными явлениями: так, «Пьяница» (стихотворение Некрасова) или альманах «Первое апреля» по художественному значению все же не равны романам зрелого Тургенева или Достоевского. Да и Некрасов (двадцати с небольшим лет от роду в начале 1840-х) предстает при более заметном и более эмоциональном Белинском и при направлении: он – принадлежащий направлению писатель и издатель, но он же – один из людей, формирующих направление. Исследовательская оценка Булгарина также не претерпевает изменений. На этом этапе и написаны упомянутые выше статьи Г. О. Берлинера и М. М. Гина.