Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]
- Название:Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент НЛО
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4448-1067-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres] краткое содержание
Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Перевод «не придерживайся перцу» не слишком изящен, и, возможно, Булгарин сам это чувствовал. Четыре года спустя он вновь обращается к той же эффектной метафоре Скриба уже не в связи с французским языком, а в связи, так сказать, с общими проблемами морали. Он рассказывает о своем посещении театральной постановки по пьесе В. Дюканжа «Тридцать лет из жизни игрока»:
Возвратясь домой, я начал раздумывать о несчастиях, которые производят неукротимые страсти, и мне пришла на ум забавная французская пиеса Vatel, которую теперь перестали давать на французской сцене. Ватель был метрдотель или кухмистер принца Конде во времена Лудовика XIV и славился во всей Европе своим искусством и гениальностью в изобретении кушанья. Он изобрел пудинг à la chipolata, и когда пудинг не удался, то закололся от отчаяния. Все это исторические истины. Пиеса чрезвычайно остроумная и забавная, а актер Мере играл в совершенстве роль Вателя (в тридцатых годах). Смешное в том, что малейшие безделицы Ватель принимает как важнейшие политические дела. Отправляя своего племянника в Данию, Ватель говорит ему: «Ступай в Данию, это земля новая; введи там высшее кухонное искусство, придавай кушаньям вкус пряностями, но не подсыпай никогда перцу фанатически (mais ne poussez jamais le poivre jusqu’au fanatisme). Этот poivre jusqu’au fanatisme [361]засел у меня голове. Сколько зла происходит в свете оттого, что мы или подсыпаем слишком много перцу в наши дела, или их пересаливаем ! Например: выпить в умеренной пропорции хорошего вина, за столом, смотреть на красавиц, играть в копеечную игру в коммерческие игры никак нельзя назвать пороками, а когда в эти безвинные наслаждения подсыплют фанатически перцу (si on pousse le poivre jusqu’au fanatisme) или, как у нас говорится, если все это пересолят , то не бывать добру! – И карты, и вино, и женская красота могут довести человека до больших несчастий и даже – до преступлений! Ne poussez jamais le poivre jusqu’au fanatisme (1853. № 36. 14 февр.).
Видно, что скрибовский перец в самом деле «засел в голове» у Булгарина: на третий раз он придает переводу более гладкую форму [362], а главное, возводит фразу о перце без фанатизма, так сказать, до символа. Правда, пьесу Скриба он помнит неточно и ошибается в деталях и даже в биографии главного героя. Комедия-водевиль Скриба и Мазера «Ватель, или Потомок великого человека», поставленная впервые в парижском театре «Драматическая гимназия» 18 января 1825 г., не случайно имеет в подзаголовке слово «потомок». Ее герой – не «главный» Ватель эпохи Людовика XIV, покончивший с собой оттого, что к парадному обеду не доставили вовремя свежую рыбу (а отнюдь не из-за пудинга), а его бездарный потомок и тезка, который не способен изготовить даже упомянутый пудинг. И пресловутую фразу про перец он произносит, отправляя в Данию не племянника, а сына.
Но меня в данном случае интересует не фактическая точность Булгарина, а его верность французскому афоризму.
Это пристрастие Булгарина к иностранным вкраплениям [363]столь очевидно, что бросалось в глаза современникам. Причем далеко не всех оно удовлетворяло. Рецензент «Библиотеки для чтения» в статье о «Воспоминаниях» Булгарина эту практику решительно осудил:
Можно также пожелать, чтобы автор оставил привычку подпирать свои русские выражения французскими и немецкими словами в скобках, большею частью без всякой видимой необходимости. Такие пояснения ровно ничего не поясняют. Когда мысль светла и выражение удачно, они не нужны – даже мешают, как излишняя ясность. В мыслях и выражениях сомнительной верности подобные глоссы в состоянии только служить уликою против искусства автора. Как можно такому опытному писателю нянчить мысль свою на двух языках! Дитя как раз будет без головы. Что и случается – иногда [364].
Мне, напротив, кажется, что это «подпирание» русских слов иностранными в скобках представляет самую оригинальную особенность булгаринского обращения с иноязычным материалом.
В общем уважительном, а зачастую даже восхищенном отношении к французской культуре Булгарин признавался не единожды. Однако одно дело просто декларировать желание быть русским «по духу и закону», но одновременно и европейцем «по просвещению и образованности» (1843. № 24. 30 янв.) [365], а другое дело – исполнять это желание с помощью той весьма оригинальной стратегии, контуры которой я постаралась очертить в этой статье и которую, за неимением более точного термина, назвала «словарной». Кому адресован этот «словарь»? Казалось бы, людям, знающим французский, не нужны переводы, а людям, французского не знающим, не нужны французские «подпорки» в скобках. Но и тем и другим нелишне напомнить, что тот или иной термин, то или иное выражение, пусть даже написанное по-русски, имеет французские корни, а у французского слова имеются более или менее точные русские эквиваленты. Таким образом между двумя языками и двумя культурами перебрасываются зримые «мосты». Эта «словарная» стратегия – индивидуальная булгаринская форма европеизации. Стратегия оригинальная и редкая. Разумеется, иностранные слова в скобках встречаются и на страницах других журналов, преимущественно, впрочем, в 1820–1830-х гг., но нигде, даже в ориентированном на современную европейскую, и в частности французскую, литературу «Московском телеграфе», их использование не носило такого систематического и массированного характера, как в статьях Булгарина в «Северной пчеле».
Фаддей Булгарин: Меломан или профессионал?
Карьера Фаддея Булгарина – музыкального критика началась в 1826 г. с публикаций в «Северной пчеле» и продолжалась с разной степенью регулярности до середины 1850-х. Он писал статьи на актуальные для своего времени темы: об итальянской и русской опере, вокальном и инструментальном исполнительстве, виртуозах и «виртуозничанье», любительском и профессиональном музыкальном творчестве, эстетических вкусах публики, оперном театре как социокультурном феномене. Уже с первых музыкально-театральных статей в адрес Булгарина сыпались критические, а нередко и сатирически окрашенные упреки современников в отсутствии профессионализма, касавшиеся терминологии, анализа музыки, исполнительства и др. [366]Негативная оценка музыкально-журналистской практики Булгарина закрепилась в связи с его выступлениями в печати по поводу опер М. И. Глинки и полемикой с одним из главных булгаринских оппонентов – В. Ф. Одоевским [367]. Глинка, назвав Булгарина «насмешливым и завистливым Зоилом», «невеждой», не знающим и не понимающим «нашего искусства», создателем «шедевров музыкальной галиматьи» и «творцом всякой всячины» [368], невольно стал одним из основных источников сложившейся традиции – оценки Булгарина как безграмотного музыкального критика. Так, советское музыкознание заклеймило Булгарина как «невежественного беспринципного» критика [369], погрязшего «в своем музыкальном невежестве», сторонника «вульгарно-гедонистического критерия восприятия музыки» [370], проповедника «эстетического консерватизма», обладателя «наигранного “шляхетского” гонора» [371]. Занесен был редактор «Северной пчелы», будто бы слепо преклонявшийся «перед любой иностранной знаменитостью», в список представителей «реакционного лагеря» музыкальных критиков [372]. Ему отводилась роль «злостного врага всего народно-реалистического искусства» [373], безусловно необходимая создателям сценария мифологии музыки советской эпохи. Обвинительный приговор в адрес Булгарина – музыкального критика выносился без предварительного следствия по его «делу». Фрагменты цитируемых текстов интерпретировались вне контекста музыкально-журналистской практики Булгарина и вне истории музыкальной критики первой половины XIX века в целом. Необходима детальная аналитическая работа, которая даст возможность увидеть портрет Булгарина – музыкального журналиста в подлинном виде, понять: действительно ли он не относился к числу музыкальных критиков, способных отметить в потоке музыки яркую и характерную деталь, убедительно обосновать ее необходимость, а иногда и нежелательность, или он вообще не ставил перед собой таких задач, а главным для него было привлечь внимание к имени, событию, проблеме, разжечь полемику, столкнуть разные мнения, используя такой характерный и эффективный журналистский прием, как скандал? Руководствовался ли он некоей стратегией в собственной музыкально-журналистской практике или действовал, что называется, «без руля и без ветрил»? Некоторым из этих сюжетов посвящена данная статья.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: