Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

В записке «О начале собраний литературных», написанной в начале сентября 1827 г., Булгарин, характеризуя литературное собрание у О. Сомова 31 августа 1827 г., отмечал: «Издатель “Московского телеграфа” Полевой один отличался резкими чертами от здешних литераторов, сохраняя в себе весь прежний дух строптивости ‹…›. Ему сделали вопрос: каким образом он успевает помещать слишком смелые и либеральные статьи? Полевой ‹…› начал рассказывать, как он потчует своих ценсоров и под шумок выманивает у них подпись. Это оскорбило целое собрание, и ему отвечали, что у нас это почитается обманом , которого ничто не извинит. Полевой хвастался как великим подвигом и заслугою, что московский военный губернатор князь Голицын несколько раз уже жаловался на него попечителю Писареву, за либеральность, но что он не боится ничего под покровом князя Вяземского, который берет всю ответственность на себя, будучи силен в Петербурге. На сие его неуместное хвастовство также отвечали презрительным молчанием» [743].

Сам Булгарин 6 января 1828 г. в письме к В. А. Ушакову так охарактеризовал свое отношение к Полевому: «Какой черт дунул тебе в уши, что я почитаю Полевого умнейшим и честнейшим человеком. Да прильпе язык к гортани моей, иже произнесу сию ложь. Но я вообще не браню за глаза. О чести его не могу и не хочу судить, хотя он со мною поступил и не совсем честно; об уме скажу, что он не так глуп, как товарищи его винозаводчики, и даже dans les Royaumes des aveugles [на безрыбье и рак рыба ( фр .)], т. е. в нашей нищей литературе не из дураков – но это еще не похвала. Я отроду с ним не мирился: ни он не был у меня, ни я его не посещал. Виделись мы с ним у Свиньина и Сомова и говорили вежливо о посторонних предметах. Трогать его не надобно, не для него, но потому что публика скучает. Впрочем, любезный, я слишком был бы скромен, если б думал, что я могу быть другом Полевого. Ни мое образование, ни образ мысли, ни положение в свете не сближают меня с ним. Бог с ним – и только!» [744]

Вероятно, роль Булгарина в крахе издательского проекта осталась Полевому неизвестной. Постепенно начали меняться содержание и тон публикаций «Московского телеграфа». Наряду со статьями Вяземского и эпиграммой Баратынского [745]в журнале были напечатаны рецензия на книги Греча, в которой тот был признан «отличным прозаиком», в сдержанной рецензии на «Сочинения» Булгарина Полевой заявил, что «не может отказать автору в должной похвале», позднее положительно отозвался о булгаринской повести «Падение Вендена» («отлично отделаны сцены, где является Иоанн Грозный») [746]. Восстановилась и переписка между бывшими оппонентами. В письме к Полевому от 19 января 1828 г. Булгарин выразил благодарность за прием, оказанный в «Московском телеграфе» его сочинениям, и назвал бывшего врага «первым журналистом московским» [747]. Весной 1828 г., после приезда К. А. Полевого в Петербург, отношения укрепились окончательно [748], начался новый этап во взаимоотношениях Полевого и Булгарина.

Союз враждующих изданий был радостно встречен московскими и петербургскими журналами, но вместе с тем отмечалась его недолговечность. С. П. Шевырёв, рассматривая выдающиеся события в русской литературе 1827 г., писал: «К числу замечательных явлений в “Телеграфе” прошлого года принадлежит торжественное его примирение с “Северною пчелою”, “Сыном Отечества” и “Северным архивом” после двухлетней, беспрерывной, неутомимой войны, славной в летописях русской журнальной полемики, но пятнающей историю русского журнализма как часть истории нашей словесности» [749]. Журнал «Галатея» на союз журналистов откликнулся эпиграммой:

Это событие нашло отражение в водевиле П. А. Каратыгина «Знакомые незнакомцы», в котором выведены журналисты Сарказмов (Булгарин) и Баклушин (Полевой). Премьера пьесы состоялась 12 февраля 1830 г. [751]

Подводя итоги полемики между двумя массовыми изданиями, имевшими большое значение для журналистики первой половины XIX века, Булгарин писал: «Такой полемики не бывало у нас и верно уже не будет. Но это оживило литературу и обратило на нее общее внимание. Публика стала привыкать к чтению; она, по крайней мере, имела свое новое !» [752].

В ходе полемики формировалось представление о ценности критики для воспитания в читателях эстетического вкуса. Она способствовала укреплению литературной репутации журналистов как опытных издателей. Предшественница грандиозных журнальных баталий последующих периодов русской публицистики, когда в русской журналистике определилась тенденция к образованию журнальных союзов, основанных на соображениях издательской конъюнктуры, коммерции и сиюминутной тактике литературной борьбы, она во многом отвратила читателей от мелочных нападок, личных претензий, нелепых выходок создателей «Северной пчелы» и «Московского телеграфа».

В 1842 г. два ранее конкурировавших ежемесячных театральных журнала – «Репертуар русского театра» (далее – «Репертуар»), выходивший с 1839 г., и «Пантеон русского и всех европейских театров» (далее – «Пантеон»), выходивший с 1840 г., – соединились и образовали издание под названием «Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров» (далее – «Репертуар и Пантеон»). Старый «Пантеон» издавался В. П. Поляковым и редактировался Ф. А. Кони. «Репертуар» и «Репертуар и Пантеон» 1842 г. издавался И. П. Песоцким, имя редактора неизвестно и на обложку журнала не выносилось. Вопрос о том, кто редактировал «Репертуар» до слияния, не слишком интересен: издание представляло собой ежемесячный сборник новых пьес и в профессиональном редакторе, видимо, не слишком нуждалось [753]. В 1842 г. ситуация изменилась: «Репертуар и Пантеон» стал выходить раз в две недели и включать, соответственно, большее количество материалов, которые нужно было отбирать, рубрицировать и редактировать. В этой статье мы попытаемся показать, что функцию редактора в 1842 г. негласно принял на себя Ф. В. Булгарин.

В рецензии на нашу книгу о «Репертуаре и Пантеоне» [754]А. И. Рейтблат указал на не учтенные нами воспоминания Булгарина, в которых, кроме прочего, говорится о соперничестве и последующем слиянии журналов Песоцкого и Полякова: «Наконец оба журнала, “Пантеон” и “Репертуар”, соединились и, слитые в один, поступили в собственность книгопродавца В. П. Печаткина, а редактором остался тот же Ф. А. Кони. Странное дело, что у нас, в России, ни одно повременное издание не посчастливилось господам книгопродавцам, решительно ни одно! Той же участи подвергся и “Пантеон”, и кончил тем, что перешел в собственность Ф. А. Кони и стал журналом литературно-художественным , не отвергая, однако ж, программы “Репертуара” и прежнего “Пантеона”!» [755]