Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Итак, едва ли редактором «Репертуара и Пантеона» 1842 г. был Песоцкий. Сложнее доказать, что им не был В. С. Межевич, которого также называют в числе возможных кандидатов и который действительно редактировал журнал в 1843–1845 гг. Так, Королев называет Межевича компаньоном Песоцкого и редактором «Репертуара» с момента его основания в 1839 г. [771]Мы уже высказывали соображения против этой версии [772]. Добавим только, что, если принять версию Королева, не понятно, что заставило Песоцкого доверить пост редактора Булгарину в 1842 г., а затем вернуть Межевича в 1843 г. Неясно также, зачем было скрывать редакторство Межевича, тем более что в 1843 г. Межевич будет редактировать «Репертуар и Пантеон» вполне открыто. Сплошной просмотр журнала за 1843–1845 гг. убеждает в том, что Межевич в принципе не был сторонником анонимности. Начиная с 1843 г. в «Репертуаре и Пантеоне» статьи в основном подписаны. И наоборот, в 1842 г. журнал не только не называет редактора, но и часто оставляет неподписанными публикуемые материалы. Если предполагать, что за анонимностью на одном этапе и открытостью на другом стоят какие-то репутационные соображения – скажем, до определенного момента компаньоны могли не считать фамилию Межевича эффективной рекламой, – все-таки остается непонятным, зачем было скрывать такое сотрудничество в официальных бумагах, где раньше 1843 г. фамилия Межевича не появляется [773].

Обращает на себя внимание еще одна деталь. Межевич в годы своего редакторства ведет сквозную нумерацию книжек журнала и отсчитывает именно от начала 1843 г., а не 1842 г., что было бы естественно, редактируй он журнал с момента объединения.

Однако эти аргументы не вполне надежны. В конце концов, в 1842 г. Межевич – активный сотрудник «Северной пчелы» [774]. Можно предположить, что он заодно редактировал «Репертуар и Пантеон», возможно, под общим контролем Булгарина. Последнему ведь вполне удавалось совмещать редактирование «Северной пчелы» и «Эконома». Однако есть обстоятельство, работающее против такой гипотезы.

В 1842 г. в театральной рубрике «Северной пчелы» произошло заслуживающее внимания столкновение. 12 февраля состоялась премьера новой драмы Н. А. Полевого «Елена Глинская» – пожалуй, это было главное театральное событие сезона 1841/42 г., если не считать выступлений М. Тальони. Уже 14 февраля Булгарин в кратком восторженном отзыве назвал пьесу «одним из лучших произведений Н. А. Полевого», пообещал подробный ее разбор и посоветовал пока прочесть ее во второй книжке «Репертуара и Пантеона» [775]. Обещанный разбор запаздывал, и через неделю Булгарин повторил похвалы пьесе, сославшись на подслушанные в театре мнения офицеров и чиновников. Особенно был отмечен патриотический дух сочинения Полевого [776]. Подробная рецензия, сочиненная Межевичем, поспела к 25 февраля [777]. Содержащаяся в ней оценка оказалась в таком резком контрасте с мнением Булгарина, что последнему пришлось сопроводить публикацию специальным примечанием, разводившим мнения рецензента и редакции [778].

Этим, однако, дело не ограничилось. Уже в следующем номере «Северной пчелы» в фельетоне В. М. Строева было высказано возмущение тем фактом, что «в одной газете» об авторе «Елены Глинской» сказано как о простом сочинителе . Автор рецензии, полагает Строев, мог и ошибаться по ограниченности своих понятий, но куда в таком случае смотрел редактор [779]. По всей видимости, Строев имел в виду какую-то другую газету [780], но в соседстве с рецензией Межевича это замечание комически указывало на саму «Северную пчелу». Чтобы смягчить впечатление от резко критического разбора Межевича, Булгарин 7 марта опубликовал очередной комплиментарный отзыв о новой пьесе [781], а затем в «Журнальной всякой всячине» еще раз подчеркнул, что мнение Межевича принадлежит исключительно ему самому и не разделяется редактором газеты [782].

Если «Репертуар и Пантеон» в 1842 г. редактировал Межевич, то следует признать, что публикация в журнале «Елены Глинской» [783], которая так не понравилась критику, выглядит с его стороны шагом крайне непоследовательным. Напротив, Булгарин в это время – последовательный защитник драматургического творчества Полевого [784]; если он редактировал журнал, его позиция в отношении «Елены Глинской» абсолютно непротиворечива. В самом «Репертуаре и Пантеоне» был помещен исключительно похвальный анонимный отзыв о пьесе [785].

Несколько позднее Булгарину вновь пришлось оправдываться за мнение своего критика о Полевом. В «Северной пчеле» за 30 сентября была напечатана небольшая рецензия Межевича на «Собрание драматических сочинений и переводов» Полевого [786]. Прохладный тон ее плохо сочетался с общей позицией газеты в отношении Полевого-драматурга. В основном Межевич сосредоточился на разборе Послесловия, напечатанного Полевым в конце второго тома собрания. Полевой в нем жаловался на холодность критики к его драматургической деятельности [787]. Межевич отверг эти жалобы как не вполне справедливые, встал на сторону критиков, повторил уже прозвучавший в рецензии на «Елену Глинскую» упрек, что пьесы Полевого пестрят заимствованиями из иностранных драматических сочинений, и, между прочим, иронически согласился с несколько кокетливыми сетованиями Полевого, предрекавшего своим сочинениям недолгий век.

Разрыв отношений между Межевичем и «Северной пчелой», по всей видимости, также был связан с его театральной фельетонистикой. Последний текст Межевича был напечатан в «Северной пчеле» 11 ноября [788]. 14 ноября Булгарин вынужден был вступиться за «Репертуар и Пантеон», чтобы защитить его от фельетониста «Ведомостей санкт-петербургской городской полиции», сообщившего об охлаждении публики к театральному журналу [789]. Опровергнув это утверждение ссылкой на количество подписчиков, Булгарин добавил, что, если в ком и заметно охлаждение к «Репертуару и Пантеону», так это в сотруднике журнала, отвечающем за театральную хронику: «Доныне в шести книжках “Репертуара и Пантеона” почтенный фельетонист не поместил ни одной строки, как будто бы театры не существовали! В пост он не сказал ни слова о концертах, предоставив другим трудиться за себя, а в остальных книжках помещает обозрения – короче утиного носа! ‹…› Итак, весь недостаток “Репертуара и Пантеона” в 1842 году состоит в недостатке театральной критики, чего избегнет “Репертуар и Пантеон” в будущем 1843 году, потому что эта часть, сколько нам известно , поручена литератору, исполняющему в точности принимаемые им на себя обязанности» [790].

Фельетонист «Ведомостей санкт-петербургской городской полиции» – это сам Межевич, осуществлявший редакторский контроль за этой газетой с 1839 г. Учитывая беспрецедентность ситуации – в 1842 г. Булгарин не позволил себе больше ни одного печатного упрека «Репертуару и Пантеону», – полагаем, что порицаемый здесь фельетонист театрального журнала – тот же Межевич. По крайней мере сам Межевич явно принял эти упреки на свой счет и именно с этого момента в «Северной пчеле» больше не печатался. Упомянутый в конце цитаты ответственный литератор, которому должна была быть поручена театральная фельетонистика в следующем году, – возможно, Р. М. Зотов. Именно он принял после Межевича на себя театральную рубрику «Северной пчелы» (см. его статьи в № 265, 268, 271, 275, 277, 282, 287, 291).