Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Разумеется, редакцией «Репертуара и Пантеона» в 1842 г. мог заведовать и другой человек, например Р. М. Зотов или Н. А. Полевой. Надежных доказательств обратного у нас нет. Однако сумма приведенных косвенных данных позволяет полагать, что неофициальным редактором журнала в этот год был именно Булгарин. Укажем в завершение еще на обстоятельство и соображение, которые могут подтверждать справедливость нашего решения: 1) в 1842 и начале 1843 гг. «Репертуар и Пантеон» печатался в типографии Н. И. Греча, то есть там же, где и «Северная пчела». Ни до, ни после журнал Песоцкого с этой типографией не сотрудничал. 2) Сама идея слияния двух конкурирующих изданий, вероятно, восходит к булгаринскому кругу. По крайней мере, она уже была апробирована несколькими годами ранее, когда были объединены журналы «Сын Отечества» и «Северный архив». Похожесть этих двух слияний была проницательно обозначена Белинским в рецензии на первые книжки «Репертуара и Пантеона» 1842 г.: «Соединение двух названий на заглавном листе одного издания не новость на Руси: так “Сын Отечества” и “Северный архив” долго играли, во взаимных объятиях, роль двуутробки; обнявшиеся “Репертуар” и “Пантеон” – вторая, если не ошибаемся, двойчатка в русской литературе: она представляет собою самый разительный пример изменчивости судеб всего подлунного и умилительное зрелище примирившихся врагов, которые, в порыве новой дружбы, сменившей старую вражду, так и хотят задушить друг друга в тесных объятиях…» [807]

Анонимность Булгарина сама по себе требует объяснений. Не претендуя на полноценное решение, укажем только на несколько возможных ее причин. Скрывая свое редакторство, Булгарин одновременно 1) отсекал возможность связать содержимое журнала с его, Булгарина, взглядами, вкусами, связями; 2) открывал для себя возможность рекламировать «Репертуар и Пантеон» в «Северной пчеле» и активно пользовался этой возможностью; 3) избегал впечатления крепкого компаньонства с Песоцким, репутационно совершенно бесполезного; 4) в глазах контролирующих органов не связывался слишком сильно с театральной жизнью, которая, как можно судить по массе источников, представлялась Булгарину полем, чрезвычайно коммерчески привлекательным, но и крайне опасным [808].

10 марта 1839 г. Фаддей Булгарин направил главному начальнику III отделения графу Бенкендорфу «Записку о Северной пчеле», написанную совместно с Николаем Гречем, для поднесения императору. Непосредственным поводом для этого обращения к императору стал следующий случай: Николай I был недоволен рецензией Булгарина на роман Ивана Лажечникова «Басурман» и повелел сделать Булгарину «выговор за личности», «с объявлением, что за сочинение впредь подобных статей» он (Булгарин) будет «отвечать лично» [809]. В этой очень неприятной для Булгарина ситуации авторы «Записки…» старались перевести гнев императора на своих литературных врагов. Они описали положение русской литературы и журналистики со своей точки зрения и пожаловались на то, что некоторые издания («Литературные прибавления к Русскому инвалиду» и «так называемые “Отечественные записки”») подвергают их самым оскорбительным нападкам и им непонятно, как на это отвечать. Как на пример крайней враждебности по отношению к авторам записки они указали на книгу, которую Николай Мельгунов опубликовал в Германии под названием «Литературные картины из России» («Literarische Bilder aus Russland») «при помощи одного писателя либеральной шайки, которая мутит и тревожит Германию (Генриха Кёнига)» (с. 441). Булгарин и Греч писали: «…[в этой книге] он возвысил и прославил людей, в России вовсе неизвестных, обременил клеветами и оскорблениями тех, которые ему не нравятся, особенно нас, нижеподписавшихся» (с. 441), в ней «правда смешана с ложью; дерзость прикрыта либеральными вглядами; люди дарований самых посредственных выставляются героями; писатели, которых не жалуют любимцы г. Мельгунова, выставлены невеждами, дураками, шарлатанами, негодяями, чуть не злодеями. Особенно всю месть и злобу свою г. Мельгунов излил на Булгарина» (с. 442). Далее авторы записки просили «подвергнуть сие дело исследованию», и если Мельгунов признает свое участие в создании этой книги, то подвергнуть его «законной ответственности и суду, как лжеца и клеветника» (с. 442).

Публикатор «Записки…» А. И. Рейтблат в своем комментарии заметил, что «книга немецкого литератора Г. Кёнига, о которой идет речь, была написана на основе бесед с Н. А. Мельгуновым и выпущена в 1837 г.», а также что «русский перевод в те годы не мог быть опубликован по цензурным причинам и вышел в Петербурге под названием “Очерки русской литературы” только в 1862 г.» (с. 444) [810]. «Записка…» свидетельствует о том, что Ф. В. Булгарин и Н. И. Греч были оскорблены немецкой книгой и что они были готовы всеми имеющимися средствами предотвратить ее распространение в России, а также привлечь «виновников» к ответственности. Книга Кёнига и Мельгунова и последующая полемика вокруг нее обратили на себя внимание историков русской литературы. Впечатляющий список публикаций о книге и о последующей полемике, а также содержательный свод почерпнутых из нее сведений дается в биографической статье М. К. Евсеевой о Н. А. Мельгунове, опубликованной в 1994 г. [811]Подробный реферат книги и полемики см. в работе Т. Кузовкиной 2005 г. [812]Свой взгляд на контекст появления книги Кёнига и Мельгунова и на ее значение в становлении русской литературной историографии я изложил в трех статьях несколько лет назад [813].

Настоящее сообщение посвящено статье Генриха Кёнига «Русские перебранки» («Russische Feindschaften»), которая была напечатана в издаваемой Карлом Гуцковым газете «Telegraph für Deutschland» в январе 1838 г. [814]Статья Кёнига стала начальным толчком полемики с Булгариным и Гречем после выхода самой книги «Литературные картины из России» в сентябре 1837 г. В статье Кёниг передает в стиле анекдотического рассказа историю о том, как Ф. В. Булгарина избили по дороге из Дерпта в Петербург. Связь статьи с «Литературными картинами из России» не только указана в самом тексте, но и подтверждается тем фактом, что непосредственно после статьи в номере газеты была помещена рецензия на книгу Кёнига, написанная самим К. Гуцковым [815]. В своей рецензии Гуцков, который, подобно большинству представителей либеральной немецкой интеллигенции, относился к самодержавной России с определенным скепсисом, с иронией писал о Кёниге как о «защитнике» русской культуры и подчеркивал, что Кёниг в этой роли мог выступить только как переводчик сочинения своего друга Мельгунова. В научной литературе о полемике Мельгунова и Кёнига с Булгариным и Гречем данной статье не было уделено должного внимания [816]. Поэтому мы предлагаем ее текст в переводе с немецкого языка: