Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Все это выйдет со всякими интригами наружу и приведет к неприятностям, но именно поэтому замечательно, что Вы покамест отметили все возможно положительное [в русской литературе]; и здесь сказывается хорошая немецкая черта – примечать с радостью все, что кажется хотя бы отчасти достойным. ‹…›

Возможность сопоставления трех текстуальных версий одного сюжета – сама по себе большая редкость. Сравнение донесения Булгарина с письмом Блюма показывает, как перспектива пострадавшего отличается от восприятия определенных кругов в Дерпте. Причем роль «немцев» в обоих версиях прямо противоположная: Булгарин жалуется на то, что русский мошенник Сельский призывал своих соплеменников побить его, Булгарина, считая его «немцем». А Блюм утверждает, что Булгарин в Петербурге обвинил ««немцев» в том, что они подослали мошенников, чтобы те его избили. Интересно, на наш взгляд, наблюдать, как журналист Кёниг из достаточно грубого письма профессора Блюма [831]несколькими ловкими штрихами сделал почти элегантную статью. По-видимому, не только Йозеф Леман, редактор берлинского журнала «Magazin für die Literatur des Auslandes», но и Ф. В. Булгарин с Н. И. Гречем поставили Н. А. Мельгунову в вину и эту статью. Однако оказывается, что в этот раз «суфлером» у Кёнига был не московский литератор, а немецкий профессор из Дерпта.

Причиной открытия университета в остзейских губерниях послужили революционные события во Франции в конце XVIII в. 9 апреля 1798 г. император Павел I издал указ, запрещающий российским подданным учиться в западноевропейских университетах, чтобы революционная зараза не проникла в Россию. Императорский Дерптский университет был торжественно открыт 21–22 апреля 1802 г., хотя уже 5 апреля в университетский матрикул был внесен первый студент. Им оказался будущий известный юрист Густав Петерсен (1782–1838), добрый знакомый Булгарина, помогавший ему в оформлении покупки Карлова [832].

Первое основательное знакомство Булгарина с университетом и достопримечательностями Дерпта относится к 1827 г. Свои впечатления он изложил на страницах «Северной пчелы» в очерке «Прогулка по Ливонии» [833]. Из Петербурга Булгарин тронулся в путь 17 мая, проехав за три дня 186 верст [834]. 20 мая Булгарин пишет: «В самом веселом расположении, въехавши в Дерпт в 7 часов утра и увидев профессоров и студентов здешнего университета, толпящихся на улицах с книгами и бумагами, воскликнул, подобно человеку, спасшемуся от кораблекрушения: земля, земля! Люди, люди!» [835]Булгарин пробыл здесь три дня, встречался с поэтом Н. Языковым, профессорами, в том числе с ректором Г. Эверсом, директором библиотеки проф. К. Моргенштерном [836], дерптским полицмейстером – «человеком почтенным и всеми любимым» [837]. В своей «Прогулке по Ливонии» Булгарин писал: «Что до меня касается, то я, отвыкнув от светской рассеянности, нашел в Дерпте то, чего искал и ищу в жизни, а именно, людей просвещенных, добрых, образованных» [838].

Через два года Булгарин сообщал своему покровителю М. Я. фон Фоку: «Пусть говорят, что хотят, но Царская фамилия не имеет и иметь не будет нигде таких пламенных приверженцев, как в Остзейских провинциях. ‹…› Попробуй-ка не иллюминировать окон в Царский праздник – студенты тотчас напомнят. Даже покойной княгине Барклай-де-Толли [839]разбили окна серебряными рублями за то, что не иллюминировала в праздник коронации. Вот здешний либерализм! Других шалостей здесь нет, как курение трубок. Клянусь честию, что этот университет надобно лелеять и обертывать в бумажку. Это рассадник верных Царских слуг» [840]. Познакомившись и поговорив с куратором Дерптского университета генералом М. И. фон Паленом [841], Булгарин тут же загорелся мыслью «усовершенствовать кабинеты, библиотеку и умножить число казенных студентов». С ним Булгарин встречался и позже, например, именно Пален рассказал ему о подробностях столкновения студентов с казаками в апреле 1829 г., произошедшего на традиционном праздновании дня открытия университета 21 апреля. Зачинщик беспорядков студент-рижанин Фридрих Фукс был задержан полицией и попытался сбежать из-под стражи. По сохранившемуся делу университетского суда, он отделался карцером и временным отчислением из университета [842].

Устраивая свою жизнь в Карлове, Булгарин наводил справки о местных порядках и жителях, например о семействе Унгернов, чей дом находился неподалеку от Карлова: «Приехал в Дерпт жандарм, барон Унгерн Штернберг. До сих пор он сидит тихо, но весьма наблюдает, и, как полицмейстер мог догадаться из слов его, он узнаёт всех студентов. Не знаю, что из этого выйдет? Худого быть не может, когда бумаги станут переходить чрез Ваши руки. У нас здесь есть Унгерн, родня жандарму, мистик, гернгутер, иезуит и прочее сему подобное, бывший ценсор и т. п. [843]Если жандарм позволит себе руководить сим человеком – будет много сплетней и мало доброго. Но это только догадка» [844].

Надо сказать, что, обладая сложным и вспыльчивым характером, в дальнейшем Булгарин претерпел здесь немало неприятных минут, но патриотом Дерпта остался до конца жизни, здесь он умер и нашел последний приют на кладбище Раади [845].

Особый интерес представляют взаимоотношения Булгарина с местным студенчеством, к которому он вначале относился с интересом и доброжелательностью. Этой проблемы в общем контексте жизни Булгарина в Дерпте с опорой на ранее неизвестные источники касались А. Б. Рогачевский, А. И. Рейтблат и М. Г. Салупере [846]. Салупере привлекла для проверки некоторых воспоминаний архив Дерптского университета (Национальный архив Эстонии, фонд EAA.402), указав на ряд дел дисциплинарно-криминального отделения университетского суда, связанных с Карловом, Булгариным и его окружением [847].

Университетский суд как автономное учреждение существовал с 1802 по 1889 г.; позднее эти функции исполнял профессорский дисциплинарный суд. Юрисдикции университетского суда подлежали все студенты и преподаватели. Городская полиция была обязана передавать задержанных за беспорядки студентов в университетский суд (из трех инстанций): ректорский суд – собственно университетский суд (он состоял из ректора, декана юридического факультета и синдика) – совет профессоров во главе с избранным из их среды председателем. Дела, не входившие в компетенцию совета, передавались в Сенат.

В конце 1820-х – начале 1830-х гг. в университете училось одновременно около 700 студентов. У них была своя форма – мундир «с золотыми лаврами во весь воротник», так что людям несведущим они могли показаться государственными чиновниками [848]. Дворян в университете училось не так уж много, хотя первоначально он мыслился именно как Landesuniversität для детей местного дворянства. В многонациональном сообществе сохранялись относительно демократические порядки, студенты говорили друг другу «ты» и выходили затем из университета «раболепными чиновниками». Корпоративное устройство студенческой жизни было особенностью Дерпта, отличавшей его от других российских университетов. Русская корпорация «Рутения», основанная симбирцами Языковым и Александром Татариновым [849], носила цвета черный, оранжевый и белый. Дуэли, хоть и нередкие, были скорее ритуалом и чаще всего кончались ничем. Вместо театра (которого в Дерпте не было) – карты и пьянство, а кого это не устраивало, тот имел возможность прилежно учиться, благо библиотека была отменная, о чем Булгарин писал еще в свой первый приезд, а позже и сам обогатил ее фонды некоторыми изданиями из своего богатого домашнего книжного собрания [850]. Собирающийся поступать в университет именовался лошаком (Maulesel), кандидат в корпоранты – лисом (Fuks), не присоединившийся к корпорации – диким (Wilde).