Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

А чем порадовало ТВ? Понравился фильм «Забыть Венецию» Франко Бузати. Драма из жизни двух пар — геев и лесбиянок. Сделано художественно и тонко…

Два теплых дня — и двор почти весь зеленый. Ласкающая взгляд юная зелень. Листочки «моводенькие-моводенькие», как говорил, грассируя, Михаил Козаков в «Соломенной шляпке». Приятная пора. Но радости нет. Работа изнуряет. Давит постоянная усталость: молочу без передыха: «ВК», «Неделя», «Наука и жизнь», радио и далее. Зимянина разговаривала с Борисом Бруновым, и тот сказал, что отмечает мои колонки; «очень тонко, остроумно». А, надо сказать, Брунов на своем веку многих знал и читал.

27 апреля дебют публичного выступления на Покровке в библиотеке им. Михаила Погодина. Собралось около до человек. Говорил о себе, о книгах, отвечал на вопросы. Полтора часа и даже получил за выступление гонорар: 35 тысяч, две книги о Дюма и Моцарте и флакон французской туалетной воды, — благодахрю (именно хрю) — не ожидал. А кто-то из слушателей вручил мне свои стихи, неумелые, но сам факт приятен:

Первого мая отправились в Пушкино, к Болдинским. И совершили пеший поход в Новую деревню, где стоит небольшой деревянный храм.

Там вел службу Александр Мень, там он и похоронен — могила простая.

Вот как бывает. Давно собирался встретиться с ним (он учился в нашей 554-й школе, тремя классами ниже) и не встретился с живым.

А приехал к мертвому Меню.

Дополнение к старой дате.В 2008 году вышла книга «Отец Александр Мень отвечает на вопросы». Интересная и глубокая книга. Среди вопросов, которые ему задавали, есть такой: как читать и понимать библию? Мень ответил: «Не надо искать в Библии того, чего там нет и не должно быть. Нам дан свыше разум, чтобы мы познавали мир, узнавали его историю, его прошлого, но не надо стараться это извлекать из Библии.

В то же время наука не может быть для нас источником нравственности, источником вдохновения — она говорит только о своей сфере, и эти две сферы, научная и духовная, идут рядом, и если они не мешают друг другу, они находятся в гармонии». (13 апреля 2011).

Потом говорил с Колей Алексеевым, он помнит Алика Меня, а я вот нет: не общался, наверное, с ним, считал мелкотой…

3 мая уже работал. Занимался Гончаровым, классиком, сочинял не биографию, а некую концептуальную штучку… 5-го ездил на «Эхо Москвы», встретил там Толю Агамирова — совсем слепой. С «Эха» на Пятницкую, записывался на радиостанции «Москва», а еще вел переговоры с р/с «Надежда». Натолкнулся в Комитете на Горкина: «Читаю тебя постоянно… Нет, ты гений!». А кадровик Кулаковский (ну, и кегэбист, конечно) сказал, что читает меня регулярно, но крайне удивлен моими нападками на КПСС и некоторым комментарийным ехидством.

Еще одна персона, в которой разбирался, как старый часовщик:

Илья Ефимович Репин. Грохнул 20 стр. В сравнении: Григорий Бакланов на вопрос, можно ли сегодня прожить на литературные заработки, ответил: «Я один рассказ писал месяц, а гонорара за него не хватило чтобы как следует угостить обедом французскую издательницу…».

Да, я бы с такими темпами (рассказ в месяц) давно бы умер с голоду. Я печатаю, пеку, долблю, шпарю, только искры летят…

Сегодня показывали записанный заранее «Золотой шлягер», камера часто показывала меня и Зельдина, благо мы сидели рядом, — две сияющие лысины. Ще сказала: очень корреспондируемся. А заключение концерта — «Казачок»: «Казаки! Казаки! Едут-едут по Берлину наши казаки!..» И, о ужас: я размахиваю рукой в такт, как будто дирижирую. Ще зашлась в восторженном смехе.

Такие вот пироги.

Добил напряженной работой машинку «Консул» — рухнул валик. И пришлось покупать новую — «Эрику» (ГДР), 10 мая. 290 тыс. Печатаю на ней, с трудом привыкаю, даже какой-то новый звук ударов по клавишам… Я — консерватор и сторонюсь нового, а тут необходимость. Машинка как кормилица.

Любопытный разговор с Ще. Она:

— Как мне все надоело!

— Мне тоже, — ответил я.

— Нет, ты пишешь все время о разных людях, а я стираю одни и те же полотенца.

12 мая был в прямом эфире на «Эхо» у Галицкой — 15 минут. Успел рассказать байку о Жорж Санд, прочитать выдержку из дневника Кафки, вспомнить выступление Есенина в Берлине и прочитать «Мотогонки» Вознесенского:

И концовка: «А она молчит, амазонка. А она головой качает. А ее еще трек качает. А глаза полны такой — горизонтальною тоской!» Ще записала мое выступление на маг, вечером прослушивали — стихи читаю хорошо и, мне кажется, лучше автора.

Амазонку качает трек, а меня раскачивают знания. Ими переполнен, но продолжаю поиск новых: книга «Наполеон и женщины», дневник Делакруа, две книги о Мусоргском… В «Работнице» вышел небольшой очерк о Якове Полонском, в «Неделе» 8-й по счету разворот: Булгаков, Фрейд, Лариса Рейснер… Выступаю, как настоящий энциклопедист доморощенный Дидро или д’Аламбер. А еще пришлось сочинять сценарии к ТВ-программе «Золотой шлягер».

Успеваю следить за другими. Прекрасная киноработа Антона Кончаловского «Ближний круг». Прекрасно сыграл Берию Боб Хопкинс и Табаков — генерала Власика, а вот Сталин-Збруев неудачен. Но тема о Сталине по-прежнему обжигает… Понравилась публикация Александра Минкина «Нынешнее поколение будет жить при бандитизме».

Ремарочка.Минкин как в воду глядел, его печальное пророчество сбылось полностью: живем при бандюганах — и высокопоставленных, и уличных (14 апреля 2011).

«Жизнь полна импровизаций» — андрюшина фраза материализуется полностью: и хороших, и плохих. Все время что-то болит, у Ще проблема десен и зубов, и она опустошает наш кошелек. Гонорары — в зубы, но что сетовать по этому поводу!.

На меня вышел Михаил Кураев, он собирается вести в Петербургской газете «Деловой мир» — «Хронограф» и попросил встретиться с ним в редакции «Нового мира». Пошел, отчетливо сознавая, что ныне «Вечерний клуб» популярнее старого «Нового мира». Обменялись книгами; я ему — Рюрика, он мне — сборник «Маленькая семейная тайна». Пообещал что-то выслать в Питер, но когда делать?!.. В один день выступал на Эхе, записывался по р/с «Москва», обсуждал программу» Шлягер» в Останкино, вышел кусок Рюрика в «Вечорке» и получил гонорарчик, — все в один день. Может, это не день, а звездный час, о котором на старости лет буду вспоминать. «Были когда-то и мы рысаками…»