Иэн Бостридж - «Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

12 ноября он написал последнее письмо:

«Дорогой Шобер,

Я болен. Я ничего не ел и не пил одиннадцать дней, я еле, пошатываясь, перехожу от кресла к постели и назад. Если я и съедаю что-нибудь, оно тут же выходит обратно.

Будь так добр, поддержки меня в этой отчаянной ситуации литературными средствами. Из Купера я прочел «Последнего из могикан», «Шпиона», «Лоцмана», «Пионеров». Если у тебя случаем есть что-нибудь еще из его вещей, я умоляю тебя оставить книгу в кофейне у фрау фон Богнер для меня. Мой брат, который сама добросовестность, обязательно передаст книгу мне. Или что-нибудь другое.

Именно в компании Шобера и находясь под его влиянием, как считается, Шуберт заразился сифилисом. Величайший специалист по Шуберту Отто Эрих Дойч кратко сообщает: «Шобер держался в стороне, вероятно, из страха перед инфекцией и не навестил друга в ноябре».

Помешательство на романах Джеймса Фенимора Купера, первого «представительного» американского писателя, согласно одному авторитетному мнению, охватило Европу в 1820‐е годы. «В каждом европейском городе, где я был, – писал художник и изобретатель Самюэль Морзе, – сочинения Купера в любом книжном магазине лежали на виду в витрине». Поэт и журналист Уильям Каллен Брайант попросил путешественника ввести его в курс современной европейской жизни. «Все читают Купера», – был ответ.

Хорошо известно, что Гёте был очарован Америкой, и это показательно для одного из мощных течений в жизни немцев. «Будь мы на двадцать лет моложе, мы отправились бы в Америку», – сказал поэт в 1819 году. Тогда же он читает отчёт Льюиса и Кларка об их экспедиции на американский Запад, а в 1823 – «Книгу очерков» Вашингтона Ирвинга. С 1824 года в Европе появляются переводы романов Купера, и Гете увлекается ими. Он делает записи о своём чтении:

«30 сентября – 2 октября 1826, «Пионеры»

15–16 октября – «Последний из могикан»

22–24 октября – «Шпион»

4 ноября – «Лоцман»

23–27 июня – «Прерия»

21–29 января 1828 – «Красный корсар».

О привлекательности для немцев Америки в целом и сочинений Купера в особенности, можно сказать вкратце словами Гете из его «Ксений» 1827 года, из эпиграммы «Соединенным Штатам» (Den Vereinigten Staaten), с характерным географическим соотнесением:

Фантастическая Америка была землёй обетованной, свободной от ограничительных политических мер и рутины, царивших в Европе с её грузом прошлого. В куперовских первобытных лесах, среди их героических коренных обитателей и грубых, неотесанных поселенцев бодрящий открытый воздух мог бы освежить так называемую Europamüdigkeit (европейскую усталость) той эпохи. Болезнь века уже гнала молодых европейцев в Америку. В 1817 году началась трансатлантическая миграция немцев, возникали семейные связи, благодаря которым усиливалась привлекательность мира романов Купера, мира свободных первопроходцев. Весьма красноречивы следующие соображения Купера в журнале Literarisches Conversations-Blatt («Листок литературной беседы»):

«Образы полной сил жизни и мужественной смерти тысяч людей – вот что вывело меня из паралича повседневности. Они не только придали мне смелости роптать на постепенное разрушение своей гражданской жизни, но и внушили ощущения восторга и счастья».

Для меня всегда останется удивительным примером человеческой природы Шуберт, на смертном одре читающий «Последнего из могикан» и правящий верстку «Зимнего пути». Страдая от болезни, он, разумеется, пытался отвлечься. А что могло отвлечь лучше, чем чтение историй о приключениях на Диком Западе, историй, помешательство на которых сменило аналогичный бум вокруг Вальтера Скотта, предшественника Купера? Скотта Шуберт любил и перекладывал на музыку отрывки из его поэзии. Мысленно возвращаясь к «Зимнему пути», я думаю о скитальце среди пустошей, который глядит на Wegweiser – придорожный столб, но буквально – «указатель пути», и это напоминает о Натти Бампо, герое куперовских «романов о Кожаном Чулке» («Зверобой», «Следопыт», «Пионеры», «Прерия» и «Последний из могикан»). Сын белых родителей, Натти рос у индейцев‐делаваров и, привыкнув к их образу жизни, стал бесстрашен не менее своего друга и спутника могикана Чингачгука. Купер ушёл от простой идеализации индейцев, которую можно найти у Шатобриана в весьма популярных повестях – как, например, «Атала» (1801), которые охотно читали в Германии. Но руссоистская аура благородного дикаря по-прежнему окружает Натти и Чингачгука. И как раз Соколиный Глаз (одно из прозвищ Бампо) представляет собой идеальный синтез природы и цивилизации. Он прекрасно управляется с природной средой, владеет ее тайнами и живёт в единении с ней, всегда находя нужный путь. Натти – полная антитеза отчужденному европейцу, изгою, который «бесконечно блуждает, без покоя и ища покоя».

(13 ноября 1828 года

Два флорина за внутривенную инъекцию.

14 ноября 1828 года

Шуберт просит нескольких друзей сыграть струнный квартет до-диез Бетховена, оп. 131; он переполнен радостью от того, что друзья беспокоятся о нем. Нанята особая прислуга для ухода за больным.

16 ноября 1828 года

Врачи Йозеф фон Феринг и Иоганн Висгриль совмещаются по поводу состояния Шуберта. Их диагноз, по-видимому, «нервная горячка» (Nervenfieber).

17 ноября

Шуберт слаб, но в ясном уме. К вечеру начинается лихорадка.

19 ноября 1828 года в три часа пополудни

Шуберт умер.

– Довольно! – сказал он. – Ступайте, дети ленапов, гнев Маниту еще не иссяк! Зачем оставаться Таменунду? Бледнолицые – хозяева земли, а день краснокожих еще не настал. Мой день был слишком долог. В утро моей жизни я видел сынов Унамис счастливыми и сильными, а теперь, на склоне моих дней, дожил до того, что видел смерть последнего воина из мудрого племени могикан! [39] Перевод Е. Чистяковой-Вэр и А. Репиной. Купер Ф. Последний из могикан. М.-Л., 1936. )