Клаус Кеннет - 2 миллиона километров до любви

Урсула рассказывала мне о своем учителе как об одном из выдающихся знатоков буддизма. До этого она повидала много наставников, но этот, по ее мнению, обладал исключительными качествами. Под его руководством ей удавалось открывать для себя истину и смысл жизни так, как никогда не получалось ранее. Она говорила о нем с огромным и искренним воодушевлением. Но по ее рассказам я так и не смог уяснить, чего мне ждать от нового гуру. Поэтому я прибыл в созданный им монастырь, известный как Ват Па Понг, в некотором смятении. Меня поместили в отдельную хижину, спрятанную глубоко в лесу. Храм поражал своим архитектурным величием. Основной зал располагался в большом здании из бетона. Дорогостоящая постройка наверняка была возведена на щедрые пожертвования верующих.

Моя монашеская хижина в лесах Таиланда

Я прибыл в день какого-то буддистского праздника. В монастырь съехалось множество монахов и гостей. Главный учитель Аджан Ча восседал в центре зала, и его, естественно, окружали старейшины и важные гости. Но из почтения к выдающимся заслугам мастера все они не имели права приближаться к нему более чем на два метра. Я вышел вперед, чтобы меня могли представить наставнику. При первой встрече я мысленно всегда подвергаю гуру проверке — так меня научили еще в Индии. Я пытаюсь понять, кто передо мной — личность, вознесшаяся высоко и наслаждающаяся своим особым статусом, или действительно мудрец, искренний человек с богатым опытом, чье учение честно и правдиво. Будет ли он со мной обращаться уважительно, или это еще один ханжа, скрывающий внутреннюю пустоту под лицемерной маской? Мне хотелось испытать его, чтобы понять, как он будет реагировать на меня. В зависимости от этого я приму решение, остаться или уехать.

Я внимательно разглядывал учителя. Это был мужчина небольшого роста с широким лицом, немного приплюснутым носом, высоким лбом и бритой головой. Его совсем нельзя было назвать красивым. Мой план предполагал провокационную выходку, а потому я громко спросил:

— Что за уродливый карлик, похожий на дорожного рабочего, восседает на возвышении?

Он взглянул на меня и, как выяснилось позже, с того самого момента почувствовал ко мне симпатию.

После первой недели в монастыре мне выдали коричневую робу, как у всех остальных, то есть приняли за своего. Благосклонность учителя сильно облегчила мою жизнь. Мне было позволено сидеть у его ног, и вскоре он уже занимался со мной индивидуально.

Знаменитый буддийский учитель Аджан Ча

Я до сих пор помню кое-что из того, чему он научил меня. Однажды я сидел перед ним на ступенях храма. Учитель взял в руки полную чашку чая, которую ему только что принесли. К моему удивлению, он долил в нее чай, так что тот начал переливаться через край. А потом вылил все ее содержимое на ступени, так что ручейки побежали по мрамору вниз. Аджан Ча некоторое время молчал, а потом сказал нечто вроде: «Чтобы иметь возможность добавить в сосуд что-то новое, надо сначала его опустошить». Так я начал постепенно постигать буддийскую концепцию пустоты. Подобные идеи существуют и в христианстве, хотя им придается немного другое значение.

Клаус – послушник буддийского монастыря

У меня, как у любимого ученика, были некоторые привилегии, но в целом я разделял тяготы жизни общинников. День начинался с трехчасовой медитации в небольших молельнях. Затем мы, босые, шли пешком по окрестным деревням, прося подаяния. В день проходили по шесть-восемь километров. Нам жертвовали преимущественно еду. Обычно жители выносили пригоршню риса или сваренные вкрутую яйца голубовато-зеленого цвета. Иногда давали съедобные листья разных растений, из которых мы делали салаты. В выходные дни стол был разнообразнее — приезжали паломники из разных уголков Таиланда. Прием пищи был один — в 9:30 утра. После этого никому не разрешалось есть до следующего дня. Разговаривать между собой, читать, слушать музыку было нельзя. Общинникам не положено было иметь никакой собственности. В мои обязанности входило мыть плевательницы за монахами. Это послушание было дано мне для воспитания смирения.

Сбор пожертвований ранним утром – этим мы с братьями-монахами регулярно занимались в Таиланде

Днем мы таскали воду из очень глубокого колодца. Ни электричества, ни водопровода в наших отшельнических жилищах не было. Любое хозяйственное занятие требовало спокойного и медитативного отношения, а все свободное время каждый проводил в своей хижине, предаваясь разным видам медитации.

Основных ее видов было три. Первая строилась на правильном дыхании. Нужно было следить, как потоки воздуха проходят через ноздри и легкие. Еще была медитация в движении, предполагающая, что надо концентрироваться на работе мышц при каждом шаге.

Цель состояла в том, чтобы сосредоточить на чем-то сознание и прогнать все посторонние мысли. Третья техника состояла из бесконечного повторения слова «Будда».

Временами, примерно раз в неделю, я встречал Урсулу. Женщины и мужчины жили отдельно, в разных частях монастыря. Правила требовали, чтобы во время общения с противоположным полом всегда присутствовал кто-то третий. Так что во время наших разговоров рядом была еще какая-нибудь сестра. Мы не должны были приближаться друг к другу более чем на три метра.

Для нас эти беседы служили большим утешением. Ей приходилось трудно. Очень многие женщины попадали в общину не в силу духовной потребности, а потому что хотели убежать от жестоких мужей. Они без конца болтали между собой и мешали Урсуле медитировать. При этом мы не обсуждали, что происходит у каждого из нас внутри. Я никогда не делился с ней своими впечатлениями о монастыре и о том, какие сложности возникают в духовном совершенствовании.

Раз в неделю устраивались «ночные бдения». Нужно было медитировать в движении с десяти вечера до шести утра. Мы ходили кругами, в основном в помещениях, потому что по ночам в этой местности выползали на охоту змеи, скорпионы и ядовитые муравьи. Для тех, кому было тяжело выдержать столь долгое бодрствование, Аджан Ча устраивал дополнительное испытание. Он ставил на бритую голову сонливого монаха большой стеклянный стакан. Ему самому и всем окружающим надо было предельно собраться и двигаться осторожно, чтобы стакан не разбился. В полумраке, в свете слабо мерцающих свечей это требовало больших усилий. Если это не помогало победить тягу ко сну, было еще более радикальное средство. Общинника, испытывающего трудности в борьбе с дремотой, сажали на край двадцатиметрового колодца: заснув, он точно бы свалился вниз и вряд ли бы выжил. Я несколько раз проходил это нелегкое испытание.