Александр Волков-Муромцев - Палаццо Волкофф. Мемуары художника

Вальс продолжался с одного до пяти часов без остановки. Я был полужив от усталости, но эта усталость была вызвана более моим собственным движением, нежели усилиями, которые должен бы приложить для кружения своей партнерши: я был совершенно удивлен тем, что, хоть и в полусне, но ей удавалось следить за ходом танца.

Около пяти часов она внезапно попросила сигарету. Я заставил ее сесть у открытого окна с видом на Большой канал и дал ей сигарету, которую она была в силах зажечь сама поднесенной спичкой. Стоял великолепный вечер; церковь делла Салюте высилась прямо напротив нас, а вокруг разливался бархатный воздух, существующий только в Венеции.

«Теперь взгляните на себя в образе Беатриче Ченчи [105] Beatrice Cenci (1577–1599) — римлянка, казненная за убийство отца-насильника, стала героиней народных легенд и литературных произведений. Видимо, имеется в виду ее известный портрет (школа Гвидо Рени, 1662 г., Палаццо Барберини, Рим). », — сказал я. Но всё это длилось недолго. Сигарета упала с ее губ, и она рухнула, как мешок со льдом.

Я почувствовал, однако, что страшный кризис позади, и что, если мы проявим немного больше настойчивости, то сможем спасти несчастную женщину.

«Теперь Ваша очередь. Вы должны продолжить начатое мной лечение, — сказал я мадам Володкович, — потому что я иду домой спать, по крайней мере, так же крепко, как эта отравившаяся».

Через два дня записка от мадам Володкович сообщила мне, что они уезжают и что она должна меня увидеть, но, поскольку она не могла и на мгновение покинуть сестру, то умоляла меня прийти в отель. «Только ради Бога, — писала она, — не позволяйте моей сестре увидеть Вас, потому что с ее гордым нравом мысль о том, что она провела моменты в такой большой близости с незнакомым мужчиной, станет для нее ужасной».

На это я ответил, что женщины не понимают друг друга. «Графиня по-прежнему красива и хорошо сложена. Этого достаточно, — сказал я, — чтобы у нее не было причин сердиться на меня».

Итак, я пошел в гостиницу, и первым человеком, которого увидел в вестибюле, была графиня, издалека мне крикнувшая: «Подойдите, подойдите сюда, мой спаситель».

Я воспользовался этой возможностью, попросив уделить мне несколько минут ее времени. «У меня есть кое-какие права в отношении Вашей жизни, графиня, так как я спас Вас. Вы пообещаете мне, что не разрушите ее? Наша жизнь так коротка, что сама разрушает себя! Однако, если эта идея когда-либо снова придет к Вам настолько сильно, что Вы не сможете устоять перед искушением, ради всего святого, постарайтесь сделать это вечером, чтобы впереди была целая ночь, а утром никто бы Вас не потревожил».

Она засмеялась. Я никогда не видел ее снова. Она умерла четыре года спустя: говорили, что она покончила с собой, но на этот раз сделала это с большей осмотрительностью, и о самоубийстве возникли лишь подозрения.

Над этой бедной женщиной тяготело проклятие. Ее сын, молодой человек, не достигший семнадцати лет, повесился [106] Граф Сергей Григорьевич Строганов (1860–1877). .

Ее дочь, княгиню Щербатову, с сыном и дочерью убили большевики [107] Княгиня Мария Григорьевна Щербатова, урожденная графиня Строганова (1857–1920); меценатка, благотворительница. 21 января 1920 г. расстреляна красноармейцами в своем имении в Немирове, вместе с дочерью Александрой. Сын Владимир Щербатов был убит там же несколькими днями раньше. — Прим. Оксаны Лобко (Киев). . Судьба ее сестры, Софии Володкович, о которой я только что говорил, оказалась еще более трагичной. Потеряв мужа (малоинтересного, впрочем, человека), ей довелось видеть, как ее единственный сын [108] Болеслав-Ипполит-Юзеф-Людвиг Володкович (1859–1897), сын Софии и Владислава Володковичей; адвокат, коллекционер (произведений искусства и научных приборов). Завещал свою коллекцию музеям Кракова. — Прим. Оксаны. Лобко (Киев). , очаровательный молодой человек тридцати лет, склонный к наукам и одаренный большим интеллектом, заболел, и в результате этой болезни постепенно потерял рассудок. Но судьба доставила этой бедной женщине еще большую беду. Этот ее сын, влюбившись в полячку, которая была его сиделкой, не пытался скрыть, как сильно его раздражала мать своей ревностью. Можно понять муки бедной матери. Мало того, что она не могла посвятить себя обожаемому сыну, она не смела подходить к нему из-за страха обострить его болезнь. Молодой человек, в конце концов, умер. А мадам Володкович была убита в железнодорожном вагоне во время поездки из Одессы в Краков, где жила [109] Убийство в целях ограбления произошло в 1900 г. На теле убитой было обнаружено около двадцати ранений; преступник (П. А. Малышев) был обнаружен и приговорен к бессрочной каторге. — Прим. Оксаны. Лоб^ко (Киев). .

Блестящий и весьма любезный Великий герцог Карл Александр Саксен-Веймар (внук российского императора Павла) [110] Великий герцог Карл Александр Август Иоганн Саксен-Веймар- Эйзенахский (Karl Alexander August Johann von Sachsen-Weimar-Eisenach; 1818–1901), сын великого герцога Карла-Фридриха и великой княгини Марии Павловны, дочери императора Павла I. однажды навестил меня в Венеции, сказав, что хочет взглянуть на мои работы.

Великий герцог Карл Александр Саксен- Веймар-Эйзенахский

Я показал ему много акварелей, которые он внимательно осмотрел, и особенно восхитился большой акварелью, представляющей Флит-стрит в Лондоне (единственным видом этого города, мною написанным), не купленной сразу. В самом деле, она не смотрелась среди акварелей, представляющих Венецию и Каир.

«Вам действительно она нравится, Ваше Высочество?»

«Чрезвычайно нравится, говорю Вам это совершенно искренне».

«Тогда Вы позволите мне подарить картину Вам?»

Это предложение показалось ему настолько неожиданным, что он, казалось, не знал, должен ли его сразу принять или как-то объясниться.

«Я предлагаю Вам ее при одном условии, Ваше Высочество: Вы должны держать ее дома и не отправлять на какую-либо выставку».

«А я, — сказал он, — приму ее при том условии, что когда Вы приедете в Веймар и Вам понадобится студия, то ее Вам предоставят в Академии».

Дочь Великого герцога, принцесса Рейсс [111] Мария-Александрина (1849–1922), с 1876 г. супруга принца Генриха VII Рейсс-Шлейц-Кестрицского (1825–1906). , с которой я познакомился у Великой княгини Елены Павловны [112] См. о ней ниже в главе «Великая княгиня Елена Павловна». в Петербурге, заверила меня, что ее отец сдержал свое обещание и никогда не позволял выставлять эту акварель, несмотря на постоянные требования желавших ее видеть людей.