Сергей Красиков - Возле вождей

Божко ушел.

Через две недели хозяин сам пожаловал в комендатуру и еще с порога миролюбиво объявил:

— Погорячился я. Но поделом. Нельзя халатно к работе относиться. Нельзя! Не могу внуку в глаза смотреть…

И у коменданта отлегло от сердца.

— Пронесло! — обрадовался он. — Пронесло. Но, Господи Боже, с какими передрягами!

Однако радовался Божко преждевременно, ибо беда никогда не ходит одна. Стоило деду объявиться в доме, как хвостом за ним стал таскаться внук Иван Аджубей.

— Ласкажи, деда, сказку. Никто мне сказок не лас-казывает.

До сказок ли Сергеевичу. Но родители Ванюши отбыли по делам в Москву. К бабе подруга приехала, и Ванюша почувствовал себя одиноким.

А поскольку дед на просьбу внука не реагировал, Иван, желая обратить на себя внимание, повис на дедовой ноге. Раньше дед шел и нес на ноге внука, теперь же резко схватил за шиворот и тяжело шлепнул ниже спины.

Кубарем выкатился Иван за дверь и всю округу решил оповестить ревом о дедовой несправедливости.

— Ы-ы-ы-ы-ы! — рыдал Иван. — Ы-ы-ы-ы-ы-ы!

— Чего ревешь? — поинтересовался дежурный.

— Деда делется! — жалуется Иван.

— Как дерется? — любопытствует военный.

— А вот как, — показывает сорванец, хлопая себя ладонью ниже спины.

— Хреновый дед тебе достался, — сочувствует служивый и гладит малыша по головке.

— Ласкажи сказку, — канючит малыш.

— Не могу я, Ванюша. Нельзя мне на посту разговаривать. Я и так с тобой инструкцию нарушил. Да не волнуйся, брат, видишь, автомашина с горки скатывается, не иначе твои родители возвращаются. Они не одну, а целых две сказки тебе подарят.

В автомашине действительно приехали Рада и Алексей Аджубей. Ивана пригласили в кабину, и тот напрочь забыл о детских обидах.

Но не прошло и пяти минут, как у Божко зазвонил телефон из главного дома:

— Владимир Клементьевич, Рада Никитична беспокоит. Предупредите, пожалуйста, дежурного на въездных воротах, чтобы он не употреблял ругательных слов в присутствии детей. Ванюша подошел и спрашивает: «Мама, что такое дед кленовый?» Я аж обмерла. «Где ты слово такое услышал?» — спрашиваю. А он с детской наивностью отвечает: «Дезулный сказал: твой дед кленовый». Представляете, что могло быть, если бы он спросил у деда. Теперь несколько дней придется потратить, чтобы из его памяти это слово вытравить.

— Спасибо, Рада Никитична. Спасибо, милая! — успокаивает Божко. — Сейчас же займусь воспитанием. Спасибо еще раз.

Подойдя к воротам, Божко строго сказал:

— Германенко! Суши сухари.

— Почему это я их должен сушить? — опешил Гор-маненко.

— А потому, — чеканил слова Божко, — что Ванюшка сейчас спросил у самого, что значит дед кленовый? Тот поинтересовался, от кого внук такое слово услышал, и узнал, что от тебя. Вот я и говорю: суши сухари!

Горманенко качнулся в сторону, обмяк и пластом шлепнулся на землю.

— У, мать твою, неженки паршивые! — ярился Божко. — Чепуху пороть горазды, а ответ нести их поджилки не держат. Вставай! Пошутил я. Не у деда Иван спросил, а у Рады Никитичны, она и попросила тебя предупредить.

— Шутки у вас дурацкие, Владимир Клементье-вич! — ожил Горманенко.

— Потому и дурацкие, чтобы умники дурочку не пороли, — оборвал комендант.

К полудню, после купания в Москве-реке, Алексей Иванович Аджубей так разогрелся, что стал не в меру весел и словоохотлив. Он то без конца сыпал каламбурами, то приулепетывал за садовницами, и так преуспел в своих забавах, что Нина Петровна сочла необходимым вмешаться.

— Алексей Иванович! — подпершись в боки руками, громко с крыльца позвала она. — Пожалуйте в дом на минуточку.

Зять пожаловал, но долго находиться с тещей наедине не смог, выбежал на крыльцо, с крыльца в автомашину и на полном газу помчался к воротам.

— Дежурный, — крикнула вослед зятю теща, — не выпускайте Алексея Ивановича, он пьян!

Приказ хозяйки для дежурного неукоснителен. Алексея Ивановича за рулем дежурный за ворота не выпускает. Алексей Иванович разобиделся и на бешеной скорости начал брать ворота на таран. До дна давил педаль газа автомашины, разгонял ее до максимальной скорости. Мчался и шумно тормозил возле самых ворот. Раз мчался и тормозил, два, три, пять, и нервы у дежурного не выдержали. Он ягуаром кинулся в дверку кабины и попытался вырвать ключ зажигания из замка. Аджубей же ключ не давал, и они начали лихо носиться на машине по дачным дорожкам. Алексей Иванович всячески пытался избавиться от нежданного посетителя, но дежурный оказался несокрушимым и висел на машине, как прилипала. С дорожки автомашина залетела на клумбу, с клумбы за оранжерею, за оранжереей чекист изловчился, и ключ зажигания оказался в его руках.

Автомашина фыркнула и затихла.

— Гэбэшники поганые! — запричитал Алексей Иванович. — Нигде управы на вас нет. Ноги моей здесь больше не будет!

И так впечатляюще рыдал, так содрогался всем телом, что автомашина сочувственно подскакивала на рессорах и, кажется, тоже всхлипывала от гэбэшной несправедливости.

В великих домах великие и потрясения. Однако всякая черная полоска жизни когда-то сменяется на белую. Сменилась она на другой день и в судьбе Хрущевых-Аджубеев. Первыми из дачи, как скворцы из гнезда, вылетали всегда птенцы Никитка и Ванюшка. Сегодня они так торопились, что даже губки не вытерли после яичницы.

Дежурный балагур Разговоров принялся за просвещение детей:

— Яички, значит, кушали?

— Да-а-а-а, — до ушей улыбнулись пацаны.

— Подписанные яйца ели или неподписанные?

— Подписанные, — согласились ребята.

— А как думаете, кто их подписывает? — не унимался балагур.

— Не знаем!

— Как же вы можете есть, чего не знаете.

— Яйца-то мы знаем! — показал осведомленность Иван.

— Но не знаете, кто и что на скорлупках написал, — не унимался Разговоров. — А написала на них грамотная курица-ряба. Окунула коготок в чернила и начертила: «Я, курица-ряба, снесла яички для Ванечки и Никиточки, чтобы они их ели и вырастали поскорее».

— Не бывает гламотных кул, — не согласился Иван.

— Почему не бывает, — возразил Никитка, — я сам видел, как одна курица писала ногой на песке.

— На песке, а не на сколлупке, — не соглашался Иван.

— Но если курица пишет на песке, она и на скорлупке может написать, — утверждал Никитка.

— Хорошо. Хорошо. Этот вопрос мы разобрали. А теперь ответьте мне, почему мамонт есть, а папонтов нет? Дяделы есть, а тетелов нема? Не знаете? А надо бы знать.

Озадаченные внуки пошли за ответами к старшим, на что через несколько минут раздался телефонный звонок к коменданту и наставительно-миролюбивый голос дедушки Никиты посоветовал:

— Владимир Клементьевич, прошу вас ни про грамотных кур, ни про папонтов детям не рассказывать. Битый час переубедить не могу. Очень прошу. А то ведь я и обидеться могу.