Сергей Красиков - Возле вождей

А Чазов при этом констатирует:

«Я был свидетелем такой борьбы и знал, что в ней используются все принципы и методы, а народ, к которому так громко апеллируют, чаще всего является разменной монетой в борьбе за власть».

Хорошо, что хоть когда-то просветление сознания у академика наступило. Дай, Боже, чтобы оно наступило и у всех россиян.

Пора нам перед выборами в руководящие органы власти пренепременно публиковать медицинские бюллетени о состоянии здоровья кандидатов, дабы избиратели не проголосовали за заведомого шизофреника, больного или обреченного лидера.

Медицинские же заключения, даже несмотря на академические звания лечащих светил, должны сопровождаться подписями нескольких авторитетов и закрепляться администрацией государственной безопасности, чтобы в случае введения народа в заблуждение было с кого спросить.

Генерал КГБ Геворков уточнял, что французы даже подключались к канализации Л. И. Брежнева, чтобы убедиться, что Генсек продолжает потреблять спиртное и у него неладно со здоровьем.

Вместо умершего Ф. Д. Кулакова по протекции Андропова секретарем ЦК избирают М. С. Горбачева. С первых же дней перевода Горбачева в Москву Чазов начинает выезжать с Горбачевым на рыбалку и информировать того о состоянии здоровья членов Политбюро.

От Чазова зависело, кому первому он позвонит о смерти того или иного лидера. О смерти К. У. Черненко Евгений Иванович первому позвонил Горбачеву. Горбачев попросил Чазова доложить о том на Политбюро.

Поздно вечером Чазов приехал и доложил.

Когда заседал ГКЧП, Чазову позвонил Долгих и сказал:

— Евгений Иванович, вы должны сказать, что Горбачев и Ельцин больны.

Однако Евгений Иванович уверил ГКЧП, что Горбачев вполне здоров, а его ссылки на нездоровье являются сплошной симуляцией. Здоров и Ельцин.

Оставив пост начальника Четвертого управления Минздрава, Е. И. Чазов становится министром здравоохранения и вроде бы говорит Горбачеву, что тот подобрал себе не то окружение. Горбачев Чазову не поверил, и тогда министр подал заявление об увольнении по собственному желанию, взявшись возглавлять кардиологический центр.

В 1968 году в этот центр привезли больного маршала Г. К. Жукова с тромбозом мозговых сосудов.

Врачи переполошенно стали уверять, что Георгий Константинович умрет через два часа. Чазов на свой страх и риск ввел больному препарат по рассасыванию тромбов и продлил прославленному маршалу жизнь на несколько лет.

Но у Г. К. Жукова неожиданно заболевает и скоропостижно умирает жена, по возрасту на двадцать лет моложе Георгия Константиновича.

Этой трагедии герой войны не выдержал, его разбил паралич, и ровно через полтора месяца маршал последовал следом за женой в мир иной.

Короля играет свита, возрожденная им архитектура, наука и выращенная флора. А король олицетворяет архитектуру, науку, флору и свиту.

Окружение государя свидетельствует о вкусах, нравах, пристрастиях, возможностях и целеустремленности определенного отрезка времени.

Сурово-мрачный и прочный архитектурный, хвойнотеневой садово-парковый стили И. В. Сталина нам известны; темно-зеленого цвета ели с барбарисовыми и туевыми бордюрами, выровненные как по ранжиру, подчеркивали характер и военные устремления этого индивида.

Садово-парковыми посадками Кремль и любимые дачи вождя были одеты как в пограничную форму одежды, отчего напряженно-сторожко встречали посетителей с недоверием и подозрением.

При Н. С. Хрущеве Кремль как бы вышел к людям навстречу с расшитыми рушниками, хлебом-солью и обнаженно-родниковой душой, открыв взорам посетителей вместо мрачных туевых, барбарисовых и хвойных деревьев кипенье цветов яблонь и вишен в таком экстазе, от которого жаворонками воспаряли и пели сердца.

Бордюры с лужаек исчезли, явив обзору открытые, залитые солнцем цветущие поляны, где, красуясь друг перед другом, вели хороводы гладиолусы, гвоздики, георгины, гортензии, маки, тюльпаны, хризантемы.

Радость и радушие натуры Хрущева смывали хмурость и подозрения Сталина, почему восприемник на первых порах показался значительнее и притягательнее предшественника.

А мудрость гласит — первое впечатление обманчиво.

С семьей Хрущевых я познакомился в шестидесятых годах на Девятой подмосковной (бывшей сталинской) даче, именуемой Горки-9, когда подменял сотрудников его охраны, поочередно отбывавших в отпуска.

Комендантом дачи тогда являлся Божко В. М., а в личную охрану Хрущева входили офицеры Столяров И. М., Литовченко Н. Т., Коротков И. X., Бунаев В. И., Васильев Н. Ф., Балашов И. А., Казин Н. А., Солдатов М. П.

Основной двухэтажный особняк дачи стоял с левой стороны от въезда в ворота. Стены его внутренних помещений были убраны деревянными панелями, вдоль которых стояли тяжелые диваны, обтянутые черной кожей. Посредине возвышался огромный стол: здесь по выходным дням собирались все члены семьи от мала до велика. Традиционные славянские обычаи собираться за столом семьей свято соблюдались. Но мрачная столовая с черным камином, отделанным серым мрамором, выглядела негостеприимно и как бы противилась радушию общения.

По наказу хозяйки Нины Петровны все члены семьи обязаны были сотрудников и приближенную к семье обслугу знать в лицо и звать по имени-отчеству, отчего и те и другие порядком уставали. И особенно уставали от малышей, которые устраивали между собой своеобразные соревнования на угадайки. По нескольку раз в день они обходили посты, спрашивая каждого дежурного: «Как тебя зовут?», а по возвращении уточняли: «Тебя зовут так-то и так-то». Причем при правильном ответе первый угадавший загибал первый палец на руке и двигался к дежурному второму. И так — до наступления сумерек. Обойдя по периметру дачу и пригибая на руках пальчики, внуки шли радовать познаниями деда Никиту. При этом каждый пальчик становился дежурным с именем-отчеством, а иногда даже и с фамилией, стоящим у ворот такого-то подъезда, гаража, лодочной станции и оранжереи.

Комендант дачи представил меня хозяевам в момент семейного несчастья, когда большинство членов семьи понуро стояло около лежащей на подушке ослепительно белой собачки, с мокрой тряпицей на голове и градусником в попе. Над ее тельцем колдовал с кардиографом ветеринар. Над ветеринаром склонился знакомый мне сотрудник охраны, на которого хозяева и дети нет-нет да и метали сердитые взгляды.