Сергей Красиков - Возле вождей

По женской линии род Хрущевых состоял в родстве с Гогенцоллернами. Российская барышня в 1846 году стала женой принца Карла (идентичность немецких и российских записей сходится). А Елизавета Хрущева была замужем за великим Николаем Рубинштейном.

Знал бы Иосиф Виссарионович, как плохо работали его отделы кадров, очень бы опечалился. А вспомнив, «какого змия взлелеял на груди своей», даже бы прослезился, наверное. Да и я только-только начал понимать, откуда у Н. С. Хрущева такие барские замашки.

Стемнело. Засветились первые звезды, и к прогуливающимся подбежал дежурный охраны:

— Никита Сергеевич, вас просит к телефону Суслов.

Хрущев с Микояном не спеша поднялись в дом. Хрущев поднял трубку.

— Собрался пленум по сельскому хозяйству. Все съехались. Ждем вас, в связи с острейшими разногласиями в руководстве.

— А без меня не можете разобраться? — следует вопрос Хрущева.

— Сможем не только сейчас, но и в дальнейшем.

Раздался щелчок, и правительственная связь прервалась.

— Звонил Суслов, — сказал Хрущев. — Говорит, возникли срочные вопросы по сельскому хозяйству. Настаивают на приезде. Летим.

— У тебя же завтра встреча с Гастоном Палев-ским, — отвечает Микоян. — Не надо давать пищи для досужих домыслов капиталистам. Прими его, и полетим.

Хрущев с доводами Микояна не согласился. Начальникам охраны было приказано готовиться к срочному выезду в Москву. Те объявили тревогу, и выяснилось, что отстраненный Хрущевым начкар внешней охраны дачи отсутствует. Обратились за помощью к другу начкара и срочно отправили за отсутствующим. И когда начкар пребывал в теплых объятиях местной пригожуни, во дворе дома раздался душераздирающий вопль: «Ураган! Ураган! Ураган!» Погода же на дворе стояла абсолютно штилевая. Податливая подруга смекнула, что непривычный крик является позывным сигналом.

— По-моему, зовут вас! — шепнула она между поцелуями не в меру горячему кавалеру.

— Меня! — снисходительно согласился тот. Быстро выпрыгнул в окно и, на ходу приводя себя в порядок, бегом помчался за посыльным.

А в расположении части уже заседал местный трибунал. Три генерала с несколькими старшими офицерами расселись подковой за длинным столом и с ходу приступили к допросу:

— Где изволили пребывать и почему вовремя не явились по тревоге?

— Я не видел и не слышал сигнала.

— Допустим. Почему находились вне части?

— Я был отстранен товарищем Хрущевым от командования караулом и решил никому не мозолить глаза.

— У кого же все-таки изволили пребывать?

— Столь огромному коллективу этого я не скажу.

— Объясните тогда только мне, — попросил непосредственный начальник.

— Пожалуйста. — И офицер незаметно для других положил перед полковником презерватив.

— Что? Выходит, ты нас на х… посылаешь?

— Никого я никуда не посылаю. Я вам объяснил, почему отсутствовал. А где был, не скажу, и не вынуждайте меня.

— Оставьте его в покое, — миролюбиво попросил один из генералов. — Если виноват, накажите, но не заставляйте его выдавать женщину. Она не служит в нашем ведомстве и не знает, можно с ней отлучаться нашим сотрудникам или нельзя.

12 октября утром Хрущев принял французского промышленника и засобирался в Москву. На крыльце его дожидалась сестра-хозяйка с большим букетом осенних цветов.

— До свиданья, Никита Сергеевич! Жаль, что мало отдохнули. Приезжайте еще.

Хрущев при ее словах чуть не расплакался. Сдержанно поблагодарил сердобольную женщину и уселся на переднем сиденье ЗИЛа. В аэропорту принял традиционный рапорт личного пилота генерала Н. И. Цыбина и вдвоем с А. И. Микояном прошествовал в хвостовой салон. Приятелям нужно было обсудить предстоящую ситуацию и выработать программу действий. Во все время перелета они ни разу не вышли из салона и ни разу не притронулись к еде.

Самолет подрулил к правительственному павильону аэропорта Внуково-2. Прибывших встретили председатель КГБ В. Е. Семичастный и начальник Девятого управления КГБ В. Я. Чекалов. Семичастный вежливо поздоровался и доверительно сообщил:

— Все в Кремле, Ждут вас.

Хрущев с Микояном переходят в ЗИЛ-111, Семичастный за эскортом не следует, делает вид, что его машина забарахлила, приотстает и по радиотелефону информирует Л, И. Брежнева о ситуации, Хрущев без помех доезжает до Кремля и вдвоем с Микояном проходит в комнату заседаний Президиума ЦК, Семичастный в своих воспоминаниях об этом свидетельствует:

«Когда приехали в Кремль и они зашли в зал, я немедленно сменил охрану на квартире и на даче. Предварительно отпустил в отпуск начальника охраны Литовченко, был такой.

Оставил за него молодого хлопца Васю Бунаева. Я его в Кремле прижал в переходах: «Слушай! Сейчас началось заседание Президиума ЦК. Все может быть. Я выполняю волю Президиума и ЦК. Ты как коммунист должен все правильно понимать. От этого будет зависеть решение твоей дальнейшей судьбы. Имей в виду — ни одной команды, ни одного приказа, ни одного распоряжения не выполняй без моего ведома. Я тебе запрещаю».

…Я не закрывал даже Кремля для посещения людей. Люди ходили, а в зале шло заседание Президиума ЦК. Я по Кремлю расставил, где нужно, своих людей…

Брежнев и Шелепин беспокоились.

Я ответил: «Не надо ничего лишнего. Не создавайте видимости переворота».

На Президиуме доклад об ошибках Н. С. Хрущева сделает А. Н. Шелепин. Затем подаст бумагу А. И. Микояну и тоном приказа скажет: «Читай!»

В резолюции Президиума ЦК говорилось: «Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Н. С. Хрущев по состоянию здоровья просит освободить его от занимаемых должностей в связи с уходом на пенсию».

Микоян пробежал бумагу глазами и молчит.

— Чего ты мямлишь? — посуровел Шелепин. — Читай!..

Микояну на помощь пришел сам Хрущев. Он опять стащил с ноги ботинок, начал колотить им по столу, выкрикивая:

— Это заговор! Это произвол! Я требую немедленного созыва Пленума ЦК.

— Хорошо! — согласились члены Президиума. — Едем на Старую площадь. Члены ЦК и секретари обкомов ждут нас.

Микоян попытался внести предложение об освобождении Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК, но □ставить за ним должность Председателя Совета Министров. Его не поддержали.

Шелепин' взорвался:

— Ни за что!!! Вы поменьше бы предлагали, а то, не ровен час, и за вас возьмемся.

Микоян разгоряченно ответил:

— Мы здесь не пирог делим, а решаем судьбу великого государства. Деятельность Хрущева — большой политический капитал партии. И прошу мне не угрожать.

Утром 14 октября открылся Пленум ЦК. Делегаты ждали членов Президиума ЦК в гнетущей тишине. Первым в зал вышел Брежнев, за ним Подгорный, Суслов, Косыгин, замыкал шествие Хрущев.