Людмила Черная - Чудеса в решете, или Веселые и невеселые побасенки из века минувшего

Кроме того, наше поколение многое поняло — мы мечтали не только о мире, об освещенных городах, мы еще мечтали о новой жизни.

А нас отбросили назад в тоталитарную тьму. И как больно отбросили…

Но об этих восьми годах разочарований отдельно. Почему о восьми? Да потому, что в мае 1945-го кончилась война, а Сталин умер только в марте 1953-го. Стало быть, целых восемь лет он возвращал нас в исходную позицию, в рабство, в недомыслие.

Каждый выживал как мог в эти роковые восемь лет!

Мы, как сказано выше, писали… Муж — книги, я — статьи, очерки. Иногда под чужими именами. И вместе издали две книги под своими именами.

Так мы заключили договор с «Воениздатом». Договор, конечно, заключал муж. Я, в ту пору уже безработная, панически боялась всяких официальных инстанций.

Кто пережил это время в Москве, помнит, в какой истерической обстановке мы существовали. Каждый день приносил что-то новое. Дело врачей. Безудержная антисемитская кампания сверху. Да и низы подтягивались.

Перепуганы насмерть были все — не только евреи, но и русские… Участковых врачей-евреек, которых знали лет по двадцать, не пускали в дом.

Мне кажется, в Москве в 1951–1952 годах могло произойти нечто вроде «хрустальной ночи». Непонятно было только, как организовать погром — еврейских магазинов не было, еврейских банков тоже. Какие витрины разбивать? Какие ценности грабить?

Во всяком случае товарищ Сталин, который был и Великим Вождем, и Великим Политиком, и Великим Архитектором, и Великим Историком-Лингвистом, стал еще и Великим Антисемитом-Ксенофобом.

И вот в этой обстановке мы задумали писать книгу «Гитлеровские генералы готовятся к реваншу». Речь в ней шла о попытках «вечно вчерашних» (так звали неонацистов в Германии) пересмотреть итоги Второй мировой войны, повернуть страну вспять и возродить кое-какие идеологические бредни гитлеровцев.

«Вечно вчерашние» и впрямь водились в Западной Германии (ГДР, естественно, трогать нельзя было). И в немалом количестве. Правда, их действия на фоне экономического и морального подъема в стране не стоило рассматривать всерьез как угрозу миру. Но ни муж, ни тем более я не думали об этом.

Я не верила даже в то, что «вечно вчерашние» и впрямь готовятся к реваншу, то есть к новой мировой (атомной) войне. Но писала об этом с превеликим удовольствием! Вообще, будучи беспартийной гражданкой, я больше думала о себе и о своей семье, нежели об идеалах социализма и о великой державе СССР. Каюсь!

Итак, в самые космополитические времена я каждый божий день радостно ходила в «Воениздат» и доводила наших «Генералов» до кондиции.

Редакция, которую я регулярно посещала, была небольшая и, по-моему, состояла сплошь из симпатичных людей. Я сравнивала этих воениздатовцев с моими начальниками в газете Южно-Уральского военного округа в Чкалове (Оренбурге), где работала в годы войны, и удивлялась их добродушию и терпимости. Ко мне эти политработники в погонах относились просто хорошо, даже с сочувствием. Что в полной мере я сумела оценить чуть позже…

Наш редактор — его фамилию не помню — был, кажется, в чине капитана. Работали мы дружно. Единственное, что меня в нем удивляло, — это его странное восприятие вполне очевидных фактов.

Вот он молча читает рукопись, вдруг поднимает голову, смотрит на меня и изрекает:

— Рейнланд-Пфальц? Не может быть.

Или:

— Северное море? Не может быть.

И мы долго взираем друг на друга.

— Почему не может быть? — спрашиваю я.

— Не может быть, — повторяет редактор. — Не может быть.

В Пфальце его, видимо, поразило само сочетание букв «Пф», непривычное для русского языка и распространенное в немецком. А Северное море было, по его мнению, не характерно для Германии… Север — это мы, Советский Союз, Северный Ледовитый океан. Ледовое побоище. Северный полюс.

Так и вспоминаю себя — тощую, плохо одетую молодую женщину, — сидящую напротив толстенького, добродушного человечка, вспоминаю, как отчаянно пытаюсь внушить своему визави, что Рейнланд-Пфальц и Северное море — немецкая реальность, а не морок, не обман, не призрак…

Книга уже ушла в типографию, была набрана, как вдруг меня вызвали снова на Кировскую (Мясницкую) в дом Ле Корбюзье, где помещался «Воениздат», и сообщили, что набор рассыпан. Книга запрещена… И никто не сказал: «Не может быть…» Все понимали, что это «может быть». Может быть. При этом ни один человек из издательства не злорадствовал… Все казались огорченными.

Но история с «Генералами» имела хеппи-энд. Сталин скоро умер. И муж обратился уж не знаю куда… Книгу опять набрали, и она вышла в свет.

Теперь, задним числом, вижу, что у нас с Д. Е. существовало четкое разделение труда: я работала с редактором, а до этого сводила его и мои писания в один текст, а он общался с внешним миром, вплоть до ЦК. В какой-то степени я всегда была его «негром», а он моим «плантатором». Очень не любил, когда я работала с кем-то другим.

Книги «Гитлеровские генералы готовятся к реваншу» у меня нет, но я отчетливо помню, как она выглядела: не очень заметная, в картонном переплете, сером с черным. После выхода в свет я ее не читала, я вообще никогда не читала в напечатанном виде ни своих книг, ни своих переводов — слишком зачитывала их в процессе работы.

Последняя наша с мужем книга перед Главной, в отличие от предыдущих (их у меня нет), стоит на полке у меня в спальне и называется «Двуликий адмирал» с подзаголовком «Глава фашистской разведки Канарис и его хозяева». Она вышла в 1965 году в «Политиздате». Редактор И. Динерштейн (о нем речь еще пойдет). Сдана в набор 19.3.65 года. Подписана в печать 4.5.65 года. А тираж 160 000 экземпляров. Сейчас трудно себе представить такой тираж для ничем не примечательной научно-популярной книги…

Задумана она была мужем. Его привлекала та аура, которая окружала разведчиков и шпионов международного класса. «Бондиада» родилась задолго до того, как на экранах появился супергерой Джеймс Бонд, агент 007.

У меня, наоборот, супершпионы вызывали стойкую неприязнь — не знаю почему. И я яростно спорила с мужем, доказывая, что агентурные сведения не играют особой роли даже во время войны. В пример приводила знойную красотку Мату Хари и начальника немецкой разведки в годы Первой мировой войны Николаи, считавшегося гением шпионажа. Немецкие разведчики всегда были на голову выше разведчиков других воюющих стран, тем не менее Германия проиграла две мировые войны.

Таковы были мои аргументы. Муж помалкивал. И, пока наш спор длился, заключил договор с «Политиздатом»… Что мне оставалось?

Я покорно стала читать книгу Абсхагена «Канарис», которую мне принес Д. Е. В библиотеке, присланной Бёллем, книг об адмирале Канарисе не было.