Людмила Черная - Чудеса в решете, или Веселые и невеселые побасенки из века минувшего

Огромное количество документов было оглашено на Нюрнбергском процессе…

Тем не менее до сих пор мы многого не знаем.

Кто поджег Рейхстаг? Считается, что Геринг. Но где документальные доказательства, что именно Геринг осуществил эту акцию 27 февраля 1933 года?

Где приказ Гитлера об уничтожении верхушки штурмовых отрядов 30 июля 1934 года? Приказ о казни Рема? Об убийстве четырехсот высокопоставленных штурмовиков? Заодно и об убийстве бывшего рейхсканцлера Германии Курта Шлейхера и его жены и Грегора Штрассера — второго человека в НСДАП? Где этот самый план «ночи длинных ножей»?

А где приказ Гитлера об «окончательном решении еврейского вопроса», принятый в 1942 году на конференции в Ванзее? Неужели Гейдрих в этом случае действовал без прямых указаний фюрера?

И куда затерялся «Генеральный план Ост» — план истребления славянских народов до Уральских гор, превращения славян в рабов, заселения европейской части России немецкими колонистами?

По моему глубокому убеждению, специфика тоталитарных государств в том и состоит, что многое в них делается не по писаным законам и распоряжениям, а по тайному сговору и решения скрепляются не подписью Первого Лица, а кивком головы или какой-либо специальной гримасой-ужимкой.

Где-то лет двадцать пять назад нам официально сообщили, что были секретные протоколы к советско-германскому Договору о дружбе. Но кто этого не знал? Протоколы на Западе давно напечатали. Да и все поведение наших военных (ввод войск в Польшу), внезапная остановка наступления ясно свидетельствовали о том, что мы действуем по договоренности с Германией…

Ну, и что мы еще узнали?

Узнали, что Брежнев злоупотреблял под конец жизни транквилизаторами. Неужели это так важно? Увидели по ТВ Светлану Аллилуеву, которая ничего, в сущности, не прояснила…

А вот про открытые процессы 1930-х так ничего толком и не узнали. Не узнали, почему все подсудимые себя оговаривали — одни версии. Версия Сланского. Версия Солженицына. Версия известного юриста В. Самсонова — нашего с мужем приятеля…

Множество слухов ходило в Советском Союзе и лично о Сталине. Ясно, что ни один из них никогда не будет подтвержден документально.

Сталин убил Ленина. Сталин убил Кирова. Сталин убил Горького. Сталин убил Димитрова.

Берия убил Сталина.

Ну, допустим, Сталин убил Горького (о последних днях Горького существуют две превосходные книги: Дм. Быкова и П. Басинского). Но значит ли это, что существовал приказ Сталина, к примеру, такой:

«Тов. Ягоде.

Приказываю ликвидировать Горького А. М. с помощью соответствующей пищевой добавки. Об исполнении доложить.

«Товарищу Сталину.

Рапорт

Согласно Вашему приказу, Горькому А. М. был прислан шоколадный торт весом в 1 кг. В один, специально помеченный, кусок торта наш сотрудник имярек заложил белый порошок (хим. формула). Далее другой наш сотрудник имярек положил означенный кусок торта с белым порошком (хим. формула) на тарелку Горькому А. М. И тот съел его в присутствии 6 свидетелей (фамилии перечислены). Съев торт, но не весь кусок, Горький А. М. запил его стаканом чая и пошел спать. Летальный исход наступил на следующий день, в 10 часов 13 минут утра.

Оставшийся недоеденным кусок торта наш сотрудник имярек уничтожил путем спуска в унитаз.

Смешно?

В обстановке неправового государства слепая вера в архивы кажется мне по меньшей мере наивной.

Кстати, какие архивы были у А. Авторханова, написавшего несколько отличных книг, в том числе «Технологию власти»?

«Архипелаг ГУЛАГ» — очевидно, самая гениальная книга nоn fiction — носит подзаголовок «опыт художественного исследования», а в посвящении говорится:

«Посвящаю

всем, кому не хватило жизни

об этом рассказать. И да простят они мне,

что я не все увидел, не все вспомнил, если

не п р е д у г а д а л все» (Разрядка моя. — Л. Ч. ).

«Не предугадал все»… Конечно, что позволено Юпитеру, не позволено быку… Но мне кажется, что и простым смертным удается иногда кое о чем догадываться. В данном случае мы старались предугадать то, чего не могли знать западные ученые, не пережившие на своей шкуре всех ужасов тоталитаризма. Предугадывали, опираясь на собственный жизненный опыт, совсем в другой стране, в стране победившего социализма.

Какие-то, пусть не столь уж важные, открытия-догадки в «Преступнике номер 1» были.

Западные историки считали, что Гитлер очень мешал немецким генералам вести войну. Однако муж доказал, что в большинстве случаев фюрер в споре с ними оказывался прав. Профессиональные военные не понимали сущность пресловутого блицкрига. Гитлер, не имевший никакого военного образования и не получивший в Первой мировой войне офицерских нашивок, лучше разбирался в той войне, которую он вел…

По-моему, и я кое-что поняла, чего не понимали на Западе: в частности, значение так называемой партийной дисциплины — и еще финальные сцены в бункере под «Имперской канцелярией». И связано это было с фигурой Геббельса. Геббельс — единственный из ближнего круга Гитлера не пытался бежать на Запад. Хотя, казалось бы, у него были наибольшие шансы выжить, ведь он числился всего-навсего министром пропаганды и просвещения. В годы войны в ТАСС я прочла книгу американца Курта Риса, известного разведчика, который, размышляя о послевоенной судьбе Третьего рейха, написал, что уж Геббельс-то наверняка поселится в Штатах и будет издавать там свои мемуары. Но Геббельс надеялся не на милость Запада, а на милость Сталина. Он был самый левый штрассеровец, без пяти минут коммунист. И он желал связаться лично со Сталиным и выдать ему труп Гитлера. Естественно, Сталин на это не пошел. Геббельс перехитрил самого себя — но именно он срежиссировал нелепый спектакль в бункере.

Многое мы осознали и в структуре гитлеровского государства — вернее, догадались… по аналогии.

По достоинству оценили аппаратчика Бормана, которого западные исследователи считали и считают второстепенным персонажем. Мы же в Бормане видели гитлеровского преемника, стопроцентного чинушу.

«Преступник номер 1» был нашим любимым детищем. Но жизнь этой книги сложилась убийственно трудно.

Впрочем, биография любимого детища начиналась точно так же, как биография всех книг в послесталинском Советском Союзе, исключая, быть может, книги политических или литературных сановников, то есть номенклатуры.

Перепечатанная на машинке в трех экземплярах и тщательно вычитанная рукопись была уложена в три весьма непрезентабельные канцелярские папки и завязана тесемками, дабы драгоценные листы не рассыпались еще до того, как их оприходуют в соответствующем издательстве, с коим был заключен договор.