Людмила Черная - Чудеса в решете, или Веселые и невеселые побасенки из века минувшего

Меня спросят, почему же пытались убить Скрипаля в Солсбери? Скрипаль — особая статья. Скрипаль из их шайки-лейки, из их конторы. Там действуют свои законы и понятия. Законы шайки. Законы круговой поруки. Один за всех — все за одного…

А Ходорковский был просто вредный смутьян — и много лет уже как почти безвредный.

А вот с Фургалом получилась промашка. Казалось бы, чем может досадить Кремлю какой-то Фургал? К тому же из партии прожженного сукина сына Жириновского? Фургала следовало бы тихо-мирно вытеснить из страны — но вместо этого его посадили и держат в тюрьме, в Москве. И люди в Хабаровске выходят на улицу. Где это видано, где это слыхано?

Однако исключения только подчеркивают правило. Глядя назад, я вижу, как целеустремленно выдавливают в последние 20–30 лет из моей России всех непослушных и необычных, по преимуществу молодых и интеллигентных. А в последнее время — и не очень молодых, но обязательно энергичных и знающих. И сейчас выдавливают. Всеми силами.

И пусть талантливый предприниматель Чичваркин не делает вид, будто ему и в Лондоне не скучно — ведь он открыл там свой ресторан. Но в Лондоне Чичваркин — всего-навсего один из многих рестораторов, а в России был первопроходцем-предпринимателем, создателем целой сети фирменных магазинов. Смелым, успешным человеком в стране, которая чуть ли не сто лет не знала смелых, успешных негоциантов-купцов.

Однако и Чичваркина выдавили из страны так же, как Ходорковского и Дурова, как и экономиста Сергея Гуриева — хотя экономистов боятся не так сильно, как политиков. Но все равно выдавливают на радость своре силовиков — ибо ученых мужей сажать в тюрьмы (психушки сейчас не в чести) как-то особенно сложно. Даже если в будущем им всем к груди прикрепят ярлык или просто наклейку «иностранный агент», нечто вроде желтой звезды Давида.

Однако случаются в акциях выдавливания и провалы.

Главный провал — это, разумеется, Навальный. Такого, как Навальный, не вытеснишь. Это тебе не интеллигентные мальчики 1970-х. Это тебе даже не Фургал, за спиной которого оказался целый город — но всего один город.

Навального вытесняли, выдавливали много лет. Делали вид, что его вообще не существует, что он фантом, призрак. А он все тут как тут — да не один, а с женой и детьми. С «братом-разбойником». С сотнями, с тысячей вредных товарищей, среди которых и такие зубастые юристы, как Любовь Соболь, и прекрасные организаторы, и умнейшие пропагандисты, и просто энергичные, знающие люди. И все они до поры до времени не вытеснялись и не выдавливались, а вопреки кремлевской логике только еще больше распространяются и укрепляются.

Попытались отравить. Не получилось. Попутно выяснилось, что вернуться в сталинские времена невозможно. Тогда ведь людей травили, как мух. Вот вызвали из Болгарии их генсека Димитрова — героя-антифашиста. Этот человек в свое время не испугался даже Геринга — второго человека в империи Гитлера. Хотя сам Димитров был в ту пору жалким эмигрантом-коммунистом, и обвиняли его в поджоге Рейхстага — ни больше ни меньше. Другие обвиняемые сдались, признались во всем. А Димитров не сдался. И на Лейпцигском процессе — снова один на один с обвинителем Герингом — доказал свою невиновность. И вышел на свободу. А когда уже после войны Сталин пригласил «друга Георгия» (в то время генсека Болгарии) в Москву подлечиться, без звука приехал прямиком в Барвихинский (правительственный) санаторий — и… умер. А тело его отвезли в Болгарию, чтобы, значит, забальзамировать и выставить напоказ. Так тогда считалось почетным.

Но, как сказано, те прекрасные времена прошли безвозвратно. Навального отравить тихо-мирно не удалось. Чикались с ним, как выяснилось, чуть ли не несколько лет. Ходили по пятам и не по одиночке, а вчетвером. А может, и не только вчетвером. Наконец, отравили и даже посадили в самолет… Но самолет взял и приземлился в самый ответственный момент… Почему приземлился? Кто разрешил? Никто! Летчик сам взял и посадил… Хотя должен был лететь… А потом уж и вовсе все пошло сикось-накось.

Однако не станем уж очень ликовать по этому поводу. «Броня крепка и танки наши быстры» — еще не вечер.

Рассмотрим дело Навального, так сказать, в международном масштабе — и обнаружим в нем довольно много странностей.

Получается, что в 2020-е российская политика не отличается… от уголовщины. А это очень прискорбно. Господин Лавров играет явно не по правилам: то у него самолет с кокаином в Аргентине; то его Захарова [19] Свидетельствую: за 100 лет ни один из тогдашних министров (наркомов) иностранных дел в России не имел специальных лиц, которые вещали от его имени. Считалось, видимо, что у министра (наркома) есть для этого достаточно замов. И сам Молотов, второе лицо в государстве Сталина, будучи министром иностранных дел, обходился без «Захаровой». , говоря о Навальном, несет полную пургу; то в Страсбурге посольские воруют велосипеды, а потом ими торгуют.

Но и рассуждения западных политиков тоже на странном уровне. Запад возмущен тем, что Навального хотели убить запрещенным отравляющим веществом под названием «Новичок». А если бы убивали не «Новичком», а цианистым калием или синильной кислотой, то все было бы окей — так, что ли?

Да и расследованием этого «мокрого дела» занимаются на Западе почему-то не государственные разведки, а сыщики-любители. Государственные органы заняты преимущественно тем, что обсуждают, стоит или не стоит прокладывать трубы по морскому дну, чтобы гнать дешевую русскую нефть к европейскому потребителю. Стоит или не стоит заканчивать строительство «Северного потока», чтобы помочь русским нефтяным магнатам богатеть и, так сказать, поплевывать на все санкции и суперсанкции, которые чиновники США и западно-европейских государств на них накладывают?

И это называется теперь политикой.

Ставить точку в деле Навального еще рано. Надо только отметить, что масштаб этого дела растет…

В дни 75-й годовщины победы над нацистской Германией некоторые умные обозреватели с радиостанции «Эхо Москвы» недоумевали, почему Сталин так не любил вспоминать войну.

Совершенно верное наблюдение: Сталин и впрямь желал вытравить из сознания своих подданных и, вероятно, из собственного сознания, события Великой Отечественной войны.

Мое поколение помнит, что количество книг о войне и о ее героях было в СССР строго дозировано, куда больше приветствовались произведения о послевоенных трудовых подвигах. Мы помним также, как неохотно и формально советская пресса освещала Нюрнбергский процесс. Даже праздничные салюты в годы войны по случаю освобождения наших городов от фашистов прекратились, хотя их можно было продолжить уже в знак других побед. Но никаких салютов, так радовавших народ, больше не было. Сшили Генералиссимусу невиданной красы мундир и брюки с золотом, а тот мундира так и не надел — ни разу.