Вадим Верник - Свободный полет. Беседы и эссе

— Во-первых, мне помогает мама, а во-вторых, сейчас столько приспособлений, без которых я представить себе не могу быт с ребенком. У нас дома, когда я росла, не было даже стиральной машины. Мама всё стирала руками, и я помню, как однажды, пытаясь ей помочь, высыпала весь порошок на чистое белье и маме пришлось вручную опять всё это полоскать. А насчет съемок… Знаешь, мне всё время требуется какое-то движение, а иногда так хочется покоя. Говорят, для полной гармонии надо медитировать, но я еще не достигла такой высоты. (Улыбается.)

— Кстати, насчет движения. Ты родом из Тульской области. Насколько острой была потребность перебраться в Москву?

— Знаешь, я достаточно рано сформулировала для себя, что хочу учиться в Москве. В педагогический институт я пошла не потому, что хотела стать учительницей. Просто у меня был страх, что я не поступлю в Институт иностранных языков имени Мориса Тореза.

— Ты и в педагогический поступила только на второй год. Сильно переживала провал?

— Мне кажется, в таком возрасте всё легче переносится. Сейчас я, может быть, сломалась бы и уехала обратно. А тогда во мне было столько драйва! И потом, было маленьким чудом, что ко мне вдруг подошла педагог, которая сказала, что я недобрала всего один или полбалла, что ей жаль, потому что экзамены я сдала хорошо, и поэтому она предлагает мне остаться в институте. Я осталась работать на кафедре за какую-то совершенно мизерную зарплату, и этот год был таким серьезным испытанием. У меня с тех пор остались какие-то фобии — например, страх остаться голодной. Поэтому у меня дома в холодильнике всегда много еды.

— Ты успела поработать и в школе, учительницей английского языка. Получала удовольствие?

— Нет. В институте мне было интересно, а когда я пошла работать в школу, то быстро поняла, что я неискренна с детьми. Все-таки на уроки надо приходить с открытым сердцем, а я поняла, что, наверное, мне хочется чего-то другого.

— По стечению обстоятельств ты попала в модельное агентство. А потом был Щукинский институт, в котором ты недоучилась. Для меня это удивительно, поскольку педагогический ты окончила с красным дипломом, а значит, у тебя психология отличницы.

— Ты прав, я по природе отличница. Но, может, как раз это и мешало мне учиться в театральном. Актерская профессия, мне кажется, больше любит двоечников, как ни парадоксально это звучит. Меня называли головастиком: мне надо было всё досконально понять, иначе у меня ничего не получалось. А здесь нужна стихийность, некая свобода.

— Из «Щуки» ушла с легким сердцем?

— Что ты! Я переживала по этому поводу очень сильно. Мне казалось, что некоторые педагоги меня не понимают, не принимают. Это был последний курс, и я думала, что ничему уже в Щуке не научусь. У меня была иллюзия, что я буду заниматься дома, но эта иллюзия быстро исчезла. Потом, начав активно сниматься, я поняла, что кино только эксплуатирует актера, его три с половиной штампа, и никто не хочет из тебя ничего лепить. Поэтому я так мечтала о театре.

— Театр появился в твоей жизни, когда Константин Богомолов пригласил тебя в свой спектакль «Лир».

— Как раз Костя дал мне понимание того, как можно по-настоящему работать над ролью — кропотливо, скрупулезно, — и находить в себе всё новые и новые краски. Потому что кино — это в основном топтание на месте. Хотя бывают и исключения. Для меня таким исключением неожиданно стал фильм «Хождение по мукам», где я сейчас снимаюсь.

— «Хождение по мукам» — большой телевизионный фильм. Маститый режиссер Константин Худяков, у тебя одна из главных ролей, в основе — классический роман Алексея Толстого. Просто актерская мечта!

— Это точно. Константин Павлович Худяков снял мой любимый фильм «Успех», который я знаю наизусть, — каждую фразу Леонида Филатова, каждую реакцию Алисы Фрейндлих. Худякова я обожаю, он ничего не боится в профессии, вообще ничего! Он всё позволяет актеру, всё разрешает, и при этом сам многое предлагает. А какой вкусный текст! Есть внутренняя логика персонажа, которая меня ведет. Да еще чудесная партнерша Аня Чиповская, с которой мы играем двух сестер. Мы очень сблизились с Аней во время репетиций спектакля «Лир». Нам все говорят, что мы похожи на сестер. Это не только внешнее сходство, мы даже ведем себя как сестры. Недавно снимали одну сцену и вдруг поняли, что делаем одинаковые движения.

— Видишь, ничего просто так не бывает. Возможно, ваши совместные с Аней репетиции у Богомолова дали свои плоды. А знания, полученные на языковом факультете в педагогическом, наверняка пригодились тебе на съемках голливудского фильма «Крепкий орешек: Хороший день, чтобы умереть», где ты играла вместе с Брюсом Уиллисом.

— Да, конечно. Но, скажу честно, к моменту съемок в «Крепком орешке» у меня уже довольно долго отсутствовала языковая практика, так что говорила я по-английски отвратительно. Тем более что в институте мне больше нравилось изучать теорию языка. Я любила читать и писать на английском гораздо больше, чем говорить. А что касается съемок, то от меня идеального владения английским и не требовалось.

— Как-то в Лондоне я случайно встретил на улице Данилу Козловского. Он в то время снимался в голливудском проекте «Академия вампиров» и был в совершенной эйфории от съемочного процесса. У тебя всё так же?

— Я была потрясена прежде всего отношением всех служб к своему делу. Я не переживала по поводу костюма, реквизита — знала, что всё будет на самом высоком уровне. Мне не надо было ни о чем беспокоиться, кроме своей профессиональной подготовки. А это как раз было сложнее всего, потому что «Крепкий орешек» — большая студийная работа, где тебе не дадут лишнего поворота головы сделать. Там каждый жест, каждый взгляд утверждают заранее. По крайней мере, так было в этой картине.

— А что можешь сказать о Брюсе Уиллисе?

— Мое общение с ним было минимальным. Брюс вообще очень закрытый человек, может быть, даже аутист в какой-то степени. Я его немножко побаивалась. Хотя он был со мной очень приветливым и милым, но он был неприветливым и немилым со всеми остальными, и меня это как-то смущало.

— Похоже, на съемках «Крепкого орешка» ты вошла во вкус, поскольку вскоре уехала в Голливуд. Искренне надеялась сделать там карьеру?

— Я хотела хотя бы попробовать, как говорит герой фильма «Пролетая над гнездом кукушки». Тем более продюсеры «Крепкого орешка» меня между делом спросили: «А ты когда, собственно, в Лос-Анджелес приезжаешь?» Спрашиваю: «Зачем?» — «Ну как же, у тебя выходит такая картина, ты должна приехать в Лос-Анджелес».

— Ты восприняла эти слова буквально, да еще осталась там на большой срок. Как адаптировалась в новых условиях?