Михаил Каншин - Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

Автобус был сине-голубой, носастенький, исправно пролазил по всем сельским и несельским дорогам (за что и получил впоследствии торжественное имя «Синяя птица»). Дверь у него закрывалась и открывалась от водителя длинной никелированной металлической штангой. Сиденья, естественно, были низкие, и спать в дороге сидя было жутко неудобно.

Чтобы понять уровень отношения к делу директора института, Ивана Фёдоровича Петрова, и секретаря партбюро, знаменитого Айказа Григорьевича Оганяна, с которым с переменным успехом студенты бодались не один год, представьте себе, чего стоит вылизать и подготовить автобус, чтобы он мотался по подмосковному бездорожью и разгильдяйству, набитый агитбригадой с её имуществом, целый месяц без единой поломки.

Профком от щедрот своих приобрёл всем агитбригадовцам нечто вроде концертной униформы – рубашки с коротким рукавом пронзительно-розового цвета, их даже подогнали в швейной мастерской по людям. Были добыты костюмы для танцоров – стройного и элегантного Лёвушки Хямяляйнена и его партнерш – Томочки Константиновой и Тани Фонарёвой.

1959.07. Подмосковье. «Во поле берёза стояла»: В. Авраменко, Р. Любовский, Г. Волошина, С. Солодченкова, Т. Фонарёва, Л. Хямяляйнен, Л. Фельдман, В. Цой, М. Балашов

Гладить всякие оборочки в антисанитарных походных условиях было сложно (хотя утюг с собой был), и костюмы ездили в автобусе, вися на вешалках, в хвосте «Синей птицы». Было, естественно, выделено всякое фото- и рисовальное имущество для «Агитприветов». Плюс инструменты, плюс вещи каждого – и в итоге насчёт простора в салоне можно было не волноваться априори.

Основной состав подобрался с нашего курса плюс, естественно, курс помладше – полагаю, в большей части на основе второго зимнего. Плюс новички. С репертуаром, как всегда в начале похода, было пока не совсем. То есть в наличии больше теоретически. Естественно, кое-что есть. Два слегка пересекающихся комплекта инструментов – мини-народный оркестрик и мини-эстрадный, но им ещё нужно решить, что в этом составе исполнять и как репетировать (к этому времени в институте уже завёлся свой эстрадный оркестр и оркестр народных инструментов, и частично репертуар брался, так сказать, родительский).

Помимо этого, предстояло играть на танцах – это для публики не менее важно, чем концерт, значит, нужна минимальная сыгровка. Опять нужно время.

Света Солодченкова, очень лёгкое и светлое сопрано – народные песни и романсы, кроме пары-тройки готовых с большим оркестром нужны номера ещё, и с нашим маленьким надо бы порепетировать.

1959.07. Тамара Константинова, Лев Хямяляйнен, Татьяна Фонарёва

Танцы пока несколько не готовы – то есть Лёва сам спляшет всё что угодно с закрытыми глазами, начиная с классики, а с девушками ещё работать надо и с музыкой. А музыка хочет репетировать своё, им по десять раз играть для плясунов одно и то же – зубная боль. Выучите сначала всё под тру-ля-ля, а уж потом с музыкой!

Чтецы – Ося Рабинович и Игорь Коган обещают что-нибудь подобрать этакого эстрадного, эти сделают, чтецкие номера будут. Надо бы что-нибудь весёлое. Песенных людей – от солистов (Толя Фельдман будет петь «Марекьяре» и ещё что-нибудь баритональное) до почти хора («Калинушка» со Светой будет точно, про наши студенческие и туристские надо ещё решить, что и кто). Надо, чтоб Михалыч пощупал тональности с учётом девушек в хоре, и попробовать ещё пару на минимальные голоса, и скомпоновать пары, тройки и больше певцов, и т. д., и т. п., а про «выстроить весь концерт» – это пока на бумажке, условно, чтоб не мешали готовиться. Всё, естественно, происходит на фоне зачётной сессии и экзаменов, и всё надо, и всё сразу. В результате определившийся состав бригады с не определившимся до конца репертуаром выезжает вместе со всеми, одновременно, но на своём автобусе большим галдящим цыганским табором в совхоз «Большевик».

Мы размещаемся отдельно от остальных, кажется, в маленькой сельской школе. Первую половину дня часть ребят работает на парниках, другие – роют ямы под фундаменты. Вторые полдня все усиленно и свирепо репетируют. Яростно. Где-то дней пять. И что-то начинает складываться.

Потом – первый концерт в той деревушке, где мы жили. Где-то часов в пять вечера судорожно начинаем. Концерт идёт не в зале (зала нет), а на открытом воздухе, что очень непросто, особенно петь. Голос звучит непривычно голо, тут же уходит куда-то в пустоту, себя, соседей и аккомпанемент слышно плохо и непривычно. Но первый концерт с нервом, но как-то идет – паршиво, но ничего. Второй концерт – на следующий день, поблизости, по соседству, кажется, в каком-то маленьком зале. Снова для сельской публики. Вдобавок опять надо начать не поздно (завтра рано выезжать, надо успеть собраться). Среди публики в основном, как известно, дети и старухи. Все в раздрай.

1959.07. После концерта обязательные танцы под живую музыку, почти гвоздь программы

Это – классика, феномен второго концерта. Концерт идёт дико тяжело, с какими-то ляпами, накладками, видны недорепетированные «дырки», контакт с публикой трудный, концерт натужный, даже по сравнению с первым. То ли сказывается нервотрёпка, то ли психологический внутренний расслабон после первого концерта. А нельзя. Хоть и самодеятельность, но нельзя, чтобы была халтура.

Наверное, так видится сейчас и отсюда. Тогда всё было гораздо невесомее, на оттенках эмоций, на ощущениях, на интуиции. А ведь и пришлось, помнится, ближе к концу месяца, выступать раза два в городах. Точно был концерт в городе Ступино, в какой-то праздничный вечер. Начальство с нами разговаривало снисходительно, через губу – понятное дело, самодеятельность, не больно надо.

Выступали мы в городском парке, летним вечером, почти ночью, на эстраде-раковине, где публика далеко внизу, в темноте, много или мало – не понять. Концерт был короткий, минут на тридцать. Работали на сцене со злой искренностью, не всегда бывает так ярко. По крайней мере, именно такое ощущение сегодня чётко ассоциируется с тогдашним исполнением нашим небольшим хором ещё не очень известной тогда пахмутовской песни: «Забота у нас простая, забота наша такая…».

Как и бывает обычно в достаточно длинном агитпоходе, репертуар потиху нарос так, что мы могли почти без повторов дать второй концерт в той же или в ближайшей деревне (народ же приходит оттуда на концерт, и обязательно надо, чтобы было что-нибудь новое). Некоторые номера уже стали настолько знакомыми, что на каком-нибудь детском утреннике мы могли для собственного отдохновения и мелкого хулиганства пустить на номер вовсе не основного исполнителя. И не в ущерб качеству.