Михаил Каншин - Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

(Может, оно и хорошо, что нет сейчас «Софии». Сидели бы там олигархи и коррупционеры, жрали бы наши кебабчата…)

Комментарий АФ:Мы, конечно же, позвонили по заветному телефону. По осени, как договаривались. Несколько раз. Но Паустовский не отвечал. Потом трубку сняла дочь и объяснила, что КГ не приехал, а лежит в больнице в Ялте после инфаркта. И когда сможет приехать в Москву, неизвестно. А уж выезжать на встречи… Может быть, как-нибудь зимой… А сейчас она должна уезжать к нему в Ялту.

Так всё и рассыпалось. И вечера по рассказам Паустовского отложились и отодвинулись в круговерти и сутолоке наших самодеятельностных забот и игрищ.

Много позже, кажется, в журнале «Знамя» появились путевые заметки Паустовского про Италию, куда он с дочерью поехал после выздоровления. Увы! В Италию, а не к нам.

А наша культмассовая пара к тому времени сдала вахту молодшим и разветвилась: я – в диплом, а Лёня – в женитьбу и в Апатиты. И так уж он перебрал полгода из-за спора с Эдиком Французом, чьи очки крепче.

А о старой маленькой «Софии», где было вкуснейшее мясо и болгарские вина с характерной горчинкой, где тогда продавались настоящие болгарские сигареты даже в наборах и пластмассовых больших подарочных коробках, где неторопливые толстые и немолодые официантки обслуживали клиентов очень по-домашнему, и о кафе «Арарат» со свежими чебуреками, подушками на твёрдом диване и с армянской музыкой, которая шла через динамики из ресторана «Арарат», и удивительной картиной араратской долины со снежной вершиной на стенке, нарисованной немножко в стиле клеёнки, надо рассказывать отдельно, с любовью и не торопясь…

Сильно бэушный галстук какого-то дикого цвета, торжественно выданный напрокат за отдельную копеечку швейцару, Лёньке действительно пришлось надеть на любимый свитер в ромбиках, со стоячим воротником.

Вечером в «Софию» (и не только) в свитере категорически не пускали. Вид был в результате удивительный, но формальность соблюдена, и доступ к желанной еде получен. С меня получить денежку у швейцара не получилось. Я тоже был без галстука, но зато в пиджаке, что по ресторанному регламенту было вполне допустимо. Что думали люди за столиками, нас не волновало: голодный студент рысью выходил на финишную прямую.

В галстуке, в пиджаке и в обалдении мы пробежали в любимый дальний маленький зал, там сняли и пиджак, и галстук и воздали должное знаменитому «Ассорти из барашка». И это было хорошо! И было о чём поговорить, и до последней электрички была ещё куча времени…

Р. Любовский 24 24 Любовский Рустэм Брониславович, выпускник 1962 г., участник агитпоходов 1959—1963 гг., д. ф.-м. н., Институт проблем химической физики РАН, лаборатория молекулярных проводников и магнетиков.

Рустэм Любовский. 1961 г. и 2010 г.

МФТИ был закрыт для иностранцев: просто в отличие от других вузов Москвы в нём не учился ни один иностранец. И не только это. По коридорам его со дня основания не ступала нога иностранца (друга или недруга – всё равно). Их к нам не приглашали, не советовали приглашать, запрещали это делать.

Но однажды издавна установленная традиция была нарушена, причём самым неожиданным и хитрым образом, приведшим в отчаяние дирекцию института. Это было 11 декабря 1961 года. И вот как.

Комитет комсомола института регулярно проводил для студентов устные альманахи. Это устный журнал, на страницах которого выступали известные киноартисты, поэты, журналисты, путешественники и учёные. Такой журнал появился в институте в 1959 году, когда культурно-массовый сектор в комитете комсомола возглавляли Лёня Лазутин и Андрей Фрейдин. В 1961 году они передали свои полномочия мне и Олегу Сытину.

За прошедшее время нам удалось зазвать на Физтех таких известных людей, как писатель Илья Эренбург и режиссёр Михаил Ромм с его только что вышедшим фильмом «Девять дней одного года», гроссмейстера Авербаха и композитора Андрея Эшпая, актрису Татьяну Самойлову с её знаменитым фильмом «Летят журавли» и многих других.

1962 г. Участники устного альманаха на Физтехе. Татьяна Самойлова – вторая слева. Рустэм Любовский – крайний справа

Решили мы пригласить на один из альманахов человека, побывавшего на Кубе. Ведь любая информация об этой стране, в которой совсем недавно власть захватила группа повстанцев во главе с Фиделем Кастро, была очень интересной.

Приглашённым оказался экономист Малков, который в 1959 году вместе с Анастасом Ивановичем Микояном побывал на Кубе. Он согласился приехать, однако тут же предложил привезти с собой своих кубинских коллег, которые только что прилетели с Кубы на Всемирный конгресс профсоюзов.

«Иностранцев, да? Это, конечно, интересно! – рассуждали мы. – Но как же быть, ведь к нам нельзя. И конечно, если мы обратимся с этим вопросом в дирекцию, получим точный отказ».

– Ладно, привозите гостей, – наконец решились мы, – а в последствиях как-нибудь разберёмся.

Настал день альманаха. В нём было пять разных страниц. Страница с кубинцами держалась в строжайшем секрете. О ней знали только несколько наиболее доверенных ребят. Чтобы вечером не было никаких недоразумений, мы заранее днём договорились с начальником охраны Вурченковым о пропусках для выступающих.

– Николай Семёнович, сегодня вечером мы проводим традиционный альманах, и в институт приедут разные гости.

– А кто они такие? – спросил он тоном, подобающим охраннику.

– Да так себе, всякие артисты, поэты, путешественники. В общем, все люди свои, надёжные. Их обязательно будут сопровождать наши студенты.

В пять часов вечера от института отъехала «Победа» за гостями.

Устные альманахи пользовались в институте большой популярностью, считались мероприятием серьёзным и ответственным, и потому каждый раз перед началом очередного вечера большая часть членов комитета комсомола собиралась в своём кабинете. В шесть часов Володя и Саша – ребята, которые поехали за кубинцами, звонят в комитет комсомола:

– Через несколько минут выезжаем. С нами едут три кубинца, все в военных формах, бородатые. Один – чёрный, двое – бронзовые. Готовьтесь встречать и прочее.

Положив трубку, я понял, что пришла пора раскрывать карты. В комнате было шесть членов комитета и секретарь Валера Митрофанов.

– Ребята, вы знаете, к нам едут кубинцы, – говорю я, выражая при этом необыкновенное удивление и растерянность.