Олег Табаков - Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

Все это было, на мой взгляд, ложью. Поэтому я счел честным и правильным от этого отказаться. Никого не спрашивая, просто снял. Изъял это слово из афиш. И МХАТ стал МХТ. Как в лучшие годы своей дореволюционной истории. Может быть, мы еще не вправе носить это гордое имя, но, надеюсь, находимся на пути к этому.

К концу четвертого сезона за исключением «полутора» спектаклей, оставшихся от старого репертуара на Большой сцене, и еще нескольких спектаклей на Малой сцене репертуар Московского Художественного театра был уже практически полностью обновлен.

Оставался спектакль, который я уже упоминал и который я люблю до сих пор, – «Чайка» в постановке Олега Николаевича Ефремова. Как я это сам ощущаю, она была поставлена в пору его романтической влюбленности, что почти зримо присутствует в этой его работе. Мы обновили декорации, сделали несколько вводов, в том числе Женя Миронов замечательно сыграл роль Треплева.

Работа режиссера Юрия Ивановича Еремина «Последняя жертва», вышедшая в середине сезона 2003/04, оказалась довольно важной и жизнеспособной. В свое время эта пьеса Александра Николаевича Островского, где играли Москвин и Тарасова, уже входила в репертуар Художественного театра и была запечатлена на скрижалях славной театральной истории. Как ни странно, «Последняя жертва» живет до сих пор и по-прежнему собирает полные зрительные залы.

На спектакль Сергея Женовача «Владимир третьей степени» в Мастерской Петра Фоменко я даже некогда писал рецензию, ибо был тронут серьезностью, смелостью и риском его подхода к гоголевскому первоисточнику. И поставленная им в 2004 году «Белая гвардия» по роману Михаила Булгакова стала одним из лучших наших спектаклей. Это очень честная, строгая и с редкой нежностью и любовью к Булгакову сделанная работа, в которой есть отличные актерские работы: и у Михаила Пореченкова, и у Александра Семчева, и у Константина Хабенского, и у Натальи Рогожкиной.

В течение 2004–2005 годов Кирилл Серебренников поставил в МХТ сразу три пьесы: «Мещане», «Изображая жертву» и «Лес». В «Мещанах» по пьесе Алексея Максимовича Горького получились отличные актерские работы Андрея Мягкова, Аллы Покровской, Жени Добровольской и Кристины Бабушкиной, тогда только что пришедшей в театр.

Соглашаясь на постановку новой пьесы братьев Пресняковых «Изображая жертву», я сознательно пошел на риск. Сцена, где звучит монолог капитана милиции, которого отлично играет Виталий Хаев, содержит ненормативную лексику. Но именно в этом эпизоде ее употребление оказывается оправданным, потому что так выражается вопль души человека, возмущенного легкостью, с которой было совершено беспричинное убийство. Должен сказать, что риск себя оправдал – после монолога капитана в зрительном зале не остается равнодушных, не задетых его страданием людей. Кто плачет, кто смеется, но реагируют все. Спектакль вызывает живой зрительский интерес и после того, как на экраны вышел одноименный фильм.

Дорогой моему сердцу спектакль «Лес» по комедии Александра Островского наполнен остроумными режиссерскими решениями, прекрасными работами Натальи Теняковой, Юры Чурсина, Авангарда Леонтьева, Дмитрия Назарова, Жени Добровольской и пользуется спросом у зрителей, жаждущих на три с половиной часа, пока длится действие, забыть обо всем и погрузиться в талантливо выстроенный Серебренниковым мир.

В 2004 году Адольф Шапиро поставил «Вишневый сад» по пьесе Антона Павловича Чехова. На роль Раневской была приглашена Рената Литвинова.

Рената Литвинова – тот странный единичный случай, когда мои кинематографические впечатления переплавились в организационные кадровые театральные поступки. Можно, конечно, отнести разгадку этой истории к тому, что мама Ренаты работает врачом в Художественном театре, но это отнюдь не объясняет истинную природу моего поступка. Скорее, все дело в удивлении, которое я впервые испытал в 1997 году на фильме Киры Муратовой «Три истории» на «Кинотавре», где я был членом жюри и инициатором присуждения специального приза этому фильму… Это было явление не просто выпадающее, а разрушающее общепринятые нормы поведения человека в кадре. Когда все то же самое сделал бы неважно кто – монтажник-высотник или шекспировский могильщик, то это было бы объяснимо, если это делается одноразово. Но потом этот же человек, я имею в виду Ренату Литвинову, и в следующем фильме Киры Муратовой вдруг стал жить так же убедительно и снова совершенно отважно дерзать от первого лица…

Вот это обстоятельство «неследования» общепринятым стереотипам поведения в кадре и привело меня к тому, что на роль Любови Андреевны Раневской в готовящемся спектакле «Вишневый сад» по Антону Павловичу Чехову в постановке Адольфа Шапиро мною была приглашена Рената Литвинова. Странным образом, не изменяя автору и все время следуя опять-таки разрушению стереотипных представлений, она знает, как надо играть Раневскую или как надо играть в спектакле «Шага», который поставила Мари-Луиза Бишофберже в 2011 году. И везде Рената поет свою песню. Свою. Не выпадая из смысла происходящего и пытаясь посильно решать задачи, которые ставит перед ней режиссура. Рената может нравиться, может не нравиться, мне лично это нравится очень, поэтому я продолжаю сотрудничество с нею.

В начале сезона 2012/13 Мари-Луиза Бишофберже поставила еще один спектакль в МХТ по Агате Кристи, куда была приглашена Рената Литвинова. Это уже третья ее роль в Художественном театре. Я думаю, что все это свидетельствует также о том, что и ей не чужда и небезынтересна вот эта странная наша среда, которая имеет название «театр» – Рената все-таки по образованию своему кинематографический человек. И успешный писатель. Это все, что называется, данность. Но она умудряется и другими ремеслами заниматься профессионально.

С кем бы поточнее сравнить Ренату… Ну вот если в многонациональной России встречаются такие диковинные феномены, как ханты, манси, эвенки, то Рената Литвинова – вот такой «малочисленный народ» в нашем театральном департаменте.

Продолжая развивать международные связи, а на тот момент мне приходилось много работать в Японии, я пригласил к сотрудничеству с Художественным театром моего коллегу Тадаси Судзуки, всемирно известного японского режиссера и театрального теоретика-концептуалиста, поборника так называемого «универсального театра», преодолевающего национальные и культурные барьеры, основателя и руководителя Театра Судзуки в Тоге. Тадаси дважды увозил всю творческую бригаду Художественного театра под организационным предводительством Ольги Семеновны Хенкиной к себе в Японию, в горный лагерь, который он построил сам и где он проводил репетиции спектакля по пьесе Шекспира «Король Лир» в своей уникальной адаптации с Анатолием Белым в главной роли. Московские артисты, погрузившись в мир незнакомой культуры, получили мощный импульс, активизировавший их исполнительские возможности и, безусловно, обогативший их умения. Затем эта работа продолжилась в Москве. Премьерный мхатовский спектакль был показан в Сидзуока (Шизуока) – Центре исполнительских искусств под руководством Судзуки. «Король Лир» был успешно принят зрителем и дома, в России, и во время гастролей по Стране восходящего солнца.