Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Эдуард Николаевич всегда поддерживал молодые таланты, можно сказать, на талантливых у него была чуйка. Если уж он открывал новое имя, о нём немедленно узнавал весь свет, начиная от редакторов, заканчивая самыми большими начальниками, до которых только он мог добраться.

Так в 1986-ом Эдуард Николаевич договорился с директором «Малыша» Валентином Макаровичем Майбородой в помещении издательства раз в неделю проводить семинар молодых писателей. Семинаристы занимались вечером, когда рабочий день в издательстве заканчивался. Это были Андрей Усачёв, Тим Собакин, Алёша Дмитриев, Марина Потоцкая, Марина Бородицкая, Марина Собе-Панек, Жанна Давитьянц и другие прекрасные люди, которые сегодня уже стали классиками. «Он много возился с нами, помогал делом», – говорил про Успенского Усачёв. И однажды я стала свидетельницей того, как Успенский буквально припёр к стенке директора «Малыша», потребовал с него дать обещание издать книжку каждого семинариста. Об этом обещании, на всякий случай, Успенский тут же рассказал всему свету, чтобы директор не решил передумать. Директору некуда было деваться, он сдержал своё слово, ближе к 89–91 гг. потихоньку повыходили тоненькие брошюрки с новыми именами! Это была настоящая победа, торжество справедливости! Трудно переоценить важность этого своевременного события для молодого писателя.

В книге к юбилею издательства «Малыш» Тим Собакин написал: «Вот был МАЛЫШ! Всем малышам Малыш. Так называлось издательство, в котором вышла моя первая книжка… Интересно, что меня не хотели печатать под именем Тим Собакин. Но – тут вмешался Эдуард Николаевич Успенский… Вспоминаю диалог с Успенским (истинно, было!)

Я: Может, убрать Собакина? А то не издадут.

ЭУ: Да ты хоть Пиписькином назовись. Обязаны издать!

И ведь издали же!!!»

Успенский возился со своими семинаристами, ему интересно было таскать их на радио, телевидение, «Союзмультфильм»…

В 2000-х появился Стас Востоков. Эдуард Николаевич ухватился за его талантливые стихи и рассказы и постоянно вдалбливал в редакторские головы: «Обратите внимание на Востокова, вы только почитайте его, очень способный!»

Ученики, их творческие успехи были важным пунктом жизненной программы Успенского.

А ещё Успенский помогал не только связями, знаниями и умениями. Каждый раз, когда бухгалтерия приглашала получить гонорар, он просил меня сопровождать его в кассу. Каждый раз он делил деньги на две части – большую заворачивал в газету или клал в пакет, меньшую запихивал в карман. Я как-то пошутила: побольше – себе, поменьше – жене?! – «Нет, эти деньги мне, – сказал он и потряс меньшей пачкой, – а вот эти… сейчас поеду в детский дом, отдам». Я прикусила язык.

А ещё – Эдуард Николаевич был борец. Бескомпромиссный и бесстрашный всю жизнь: он боролся с чиновниками всех властей, с Зампредом Комитета по печати, с КГБ, он был уверен, что его друга журналиста Юрия Щекочихина отравили сотрудники спецслужб.

Принципиальная позиция писателя не могла быть не замечена властями. Будучи великим детским писателем всех времён, Успенский практически не был отмечен государством. С одной стороны, эта несправедливость его страшно злила, с другой – власти будто боялись связываться с Успенским, чтобы в очередной раз не получить от него нагоняй. Я рада, что мы успели при жизни писателя в 2010 году буквально «впихнуть» ему премию Правительства РФ в области культуры за книгу «Истории про девочку со странным именем». А также в 2015 году – премию имени Льва Копелева за борьбу за мир и права человека. Спасибо Аллочке Куперман, организовавшей поездку Эдуарда Николаевича в Германию за этой наградой.

Часто в стенах издательства в присутствии самого младшего персонала он ругал Сергея Владимировича Михалкова. Но Михалков тоже приезжал к нам, мы его тоже постоянно издавали. Поэтому в очередной раз, после произнесённой тирады, я сказала Эдуарду Николаевичу, что, мол, хватит уже ругать старика, тем более в присутствии юных редакторов. «Они тоже должны знать!» – не останавливался Успенский. – Я вышла из комнаты и пошла по длинному коридору в туалетную комнату. А коридор у нас на проезде Ольминского был длинный-длинный. Эдуард Николаевич бежал за мной по коридору, подпрыгивая от эмоций и выкрикивая ругательства в мой адрес. На крики из редакций стали высовываться головы. Я развернулась, глядя в глаза, сказала Успенскому: «Можете ругаться на меня сколько угодно, но в хрестоматии будете стоять рядом с Михалковым», и закрыла за собой дверь. Эдуард Николаевич побушевал-побушевал и некоторое время со мной не разговаривал. А когда начал, эта тема больше не поднималась.

Ещё ни слова не написала я о литературном секретаре Успенского – Галилове Анатолии Юрьевиче, хотя он был важной фигурой и абсолютно верным Успенскому человеком. Он всегда сопровождал писателя, поэтому я долго думала, что это его основная работа – вести дела Э. Н. Успенского. Но, когда мы подружились, я узнала, что он трудится помощником депутата Государственной думы Юрия Петровича Щекочихина, а, вообще-то, в прошлом он – следователь по уголовным делам: въедливый, знакомый с малоизвестным по тем временам понятием «психология», умеющий найти подход к любому, входящий в высокие кабинеты уверенной походкой, заставляющий себя слушать. Анатолий Юрьевич часто помогал мне «разрулить» нестандартные ситуации, связанные с проектами Э. Н. Успенского и не только. Теперь я уже могу сказать, что была в курсе всех жизненных перипетий Эдуарда Николаевича, но кроме Галилова, никогда ни с кем не обсуждала их.

Мне посчастливилось поработать несколько лет редактором у Успенского, пока не занялась административными делами. С Эдуардом Николаевичем было интересно и, несмотря на нетерпение, он слушал мои замечания и задумывался. Но больше других редакторов он любил, уважал Светлану Младову, его редактора последние 15 лет. Свете он звонил ежедневно по несколько раз, и, если вдруг не дозванивался, перезванивал мне: «Где Света?» Со Светой он советовался, ей доверял… Это отношение было взаимным.

То, что сделал Успенский, другому хватило бы на несколько жизней. Наверное, поэтому он всё время спешил, торопился жить, успеть как можно больше.

Хотел написать книгу для взрослых и, после пристального изучения исторических документов, написал свою оригинальную версию событий Смутного времени «Лжедмитрий второй, настоящий» – от убийства в Угличе малолетнего царевича Дмитрия до убийства «Тушинского вора», выдававшего себя за сына Ивана Грозного. Хорошая книга. Но взрослый читатель не принял детского писателя всерьёз, Успенского расстраивал этот факт.

Не всё было в силах Э. Н. Успенского: сколько его помню, он пытался найти деньги для создания российского «Диснейленда». Даже купил землю в Краснодарском крае для этого. Чем наши дети хуже?