Алексей Тарханов - До востребования, Париж

Впрочем, документы у меня проверили только однажды. Дело было на пешеходном мосту у Лувра, где полицейский патруль приветствовал всех, кто направлялся с левого берега на правый. Они с осмотрели мои бумаги, но скорее для порядка.

Прицепиться не к чему, да не очень-то они и хотели цепляться под весенним солнышком. Фотографироваться полицейские не согласились, потому что они без масок, то есть сами нарушают, а что делать: «Маски нам не выдают, только обещают».

Оказывается, я у них с утра десятый, юбилейный, двое ушли со штрафом, одного отпустили с порицанием, потому что бумажка-то у него была по всей форме, но в качестве причины выхода было указано: «Иду топиться в Сене, потому что не могу больше сидеть дома с женой».

О карантинном Париже 2020 года я буду рассказывать внукам. Он никогда не был так архитектурно прекрасен, вся людская пена смыта с его мостовых. Пусты газоны Люксембургского сада, ни одного студента перед Сорбонной, на набережных Сены – ни машин, ни букинистов, ни влюбленных. В таком городе любая встреча – событие.

Если часто смотреть телевизор, положение кажется угрожающим. Судя по выступлениям полицейского и муниципального начальства, французы не соблюдают карантин, толпами бегают по городу с багетами под мышкой и целуют друг друга при встрече, приговаривая «нам не страшен серый волк».

Но я, выходя на улицы, не видел никаких толп, несмотря на отличную погоду. Разве что – дорогу спокойно перешла компания уток, отправляющаяся к друзьям из соседнего водоема. Бояться им некого: ни людей, ни машин.

Редкие прохожие опасливо обходят друг друга. Когда я попытался помочь женщине собрать рассыпавшиеся по мостовой апельсины, она с ужасом от меня шарахнулась.

Единственная целовавшаяся пара, мальчик с девочкой на углу, делали это под усталым взглядом ньюфаундленда, который их выгуливал. Последний оставшийся теперь способ для молодежи ходить на свидания.

У моста через Сену женщина везла в детской коляске под пологом большую старую собаку, которой тоже нужен свежий воздух.

На богатой улице 7-го округа стоит скорая, и пара «космонавтов» в скафандрах стучатся, как чумные доктора, в высокие ворота. Раз вызвана скорая, дело плохо, парижан французским языком просят не перегружать больницы и ждать до последнего перед тем, как набрать «15» – телефон отчаяния.

Люди боятся уехать в реанимацию и не вернуться, потому что к больным, даже умирающим, не пускают родственников. Пришлось снова выступать президенту, который попросил у руководителей больниц и домов престарелых, чтобы человеческое прощание наконец-то стало возможным.

Когда все сидят по домам, стали еще заметнее бездомные. Кто-то из них ловит кайф в солнечном пустом городе – вроде дамы, вышедшей голышом мне навстречу на бульваре Сен-Жермен, или пары веселых пьяных поляков, свивших себе гнездо на опустевшей террасе кафе. Другие болеют и нуждаются в помощи. Обычно в дни зимних холодов или изнурительной жары по улицам ездили добровольцы, помогавшие им обрести на несколько дней еду и крышу. Сейчас многим добровольцам путь на улицу закрыт, этим занимаются государственные службы.

При мне специальная бригада из трех человек, заметив лежащего на скамейке старика, стала разбираться, как он себя чувствует и какая помощь ему нужна. Когда я подошел поближе, меня попросили убрать фотоаппарат: «Месье может быть неприятно, что его снимают». Кто бы ты ни был и как бы ты ни выглядел, ты все же имеешь право быть «месье», господином. Для размещения таких месье и мадам использовали пустующие школьные здания, свободные казармы. Чтобы не увеличивать количество бездомных в городах, был до лета продлен запрет на выселение неплательщиков.

Стариков и хронических больных просят не выходить на улицу без особой необходимости. Магазины отводят для них специальные кассы и выделяют время посещения, в аптеках пропускают вне очереди. Но многие из них остались без присмотра: во Франции разные поколения редко живут вместе. «Убивает не только вирус – одиночество тоже опасно», – говорил об этом накануне президент.

У церкви Святой Клотильды я увидел пару, отчаянно махавшую шампанским в сторону смеющейся старушки на балконе. «У мамы день рождения, – сказал мне мужчина. – Простите, если мы здесь пошумим».

Возле бульвара Сен-Жермен маленькая улочка Миньон перекрыта и заставлена бочками и ящиками. В Париже нехватка дезинфицирующего геля, и здесь, наполовину под открытым небом, развернуто его производство. Этим занимается аптека, которая раньше изготавливала лекарства на заказ, а теперь снабжает гелем профессионалов – других аптекарей, коммерсантов, работников почт.

К тем, кто в эти дни обязан быть на работе, относятся с нежностью – каждый вечер медикам аплодируют в открытых окнах под звон колоколов, а на балконах вывешивают самодельные плакаты «Спасибо медикам, торговцам, шоферам, полицейским, почтальонам, мусорщикам, ученым».

Вирус усиливает в людях и хорошее, и плохое: одни аплодируют медикам, другие пишут им анонимные письма с просьбой переехать на время эпидемии, потому что они могут принести вирус с работы «и подвергнуть опасности жизнь соседей». Не исключено, что делают это одни и те же люди.

Первый выход из карантина страна отпраздновала за столиками заработавших кафе и на траве открывшихся парков.

Бабушка в платочке робко выходит на улицу. Не наша чертановская бабушка, а бабушка из седьмого округа. Она в платочке Hermès и вообще не столько «бабушка», grand-mère , сколько vieille dame , «пожилая дама». Но она так же осторожно, как наши бабушки, принюхивается к воздуху свободы через белую медицинскую маску.

При мне она объясняла мяснику, что ей нужны четыре антрекота и бутылка бургонского: «На сегодня, потому что приедут дети и внуки – им теперь можно».

Правительство освободило тех, кому за 65, от домашнего ареста. Дома престарелых, по-французски они называются Ehpad , – нормальный итог французской одинокой гордой жизни – в дни карантина превратились в тюрьму без права посещения и даже прощания. Теперь к пожилому человеку можно прийти – и детям, и внукам, и племянникам. Лишь бы в маске и не увлекаться.

Но главная новость дня: открылись рестораны. Сам президент Эмманюэль Макрон поздравил французов с этим событием: «Открытие кафе, отелей и ресторанов означает возвращение счастливых дней!»

Впрочем, счастливые дни не так-то легко вернуть. Страна, как та старушка под маской, неуверенно всматривается в жизнь «снаружи».