Билл Клинтон - Моя жизнь

Через два дня после этого, 15 октября, в Ричмонде, штат Вирджиния, состоялся второй раунд дебатов. Я очень хотел участвовать именно в этом раунде, проходившем в городском муниципалитете, где нам должна была задавать вопросы репрезентативная группа местных избирателей, не принявших пока определенного решения, за кого голосовать.

На этот раз меня больше всего беспокоил мой голос. Он был в таком плохом состоянии перед первыми дебатами, что звучал лишь чуть громче шепота. Когда я потерял голос во время предварительных выборов, то проконсультировался у специалистов в Нью-Йорке и нашел себе инструктора, который научил меня нескольким упражнениям, помогающим «открывать» горло и «проталкивать» звук. Среди них было мычание, пение пар гласных, всегда начиная с «е», например е-и, е-о, е-а, и повторение некоторых фраз, чтобы почувствовать, как звук проходит через поврежденные голосовые связки. Моей любимой фразой стала следующая: «Авраам Линкольн был великим оратором». Когда я произносил ее, то думал о высоком, почти скрипучем голосе Линкольна и о том, что, по меньшей мере, он был достаточно умен, чтобы не терять его. Когда я не мог говорить, многие молодые сотрудники предвыборной кампании добродушно посмеивались надо мной, повторяя упражнения с мычанием. Это было забавно, чего нельзя сказать о потере голоса. Без него политик не очень-то многого стоит. Если часто теряешь голос, это пугает, потому что в глубине души всегда таится страх, что не обретешь его вновь. Когда это случилось впервые, я думал, что причина в моей аллергии, но затем узнал, что дело в регургитации кислоты, сравнительно распространенном явлении, когда желудочный сок поднимается в пищевод и обжигает голосовые связки. Обычно это происходит во время сна. Впоследствии, когда я начал принимать лекарства и спать со специальной подставкой, чтобы голова и плечи были приподняты, мне стало лучше. Накануне второго раунда дебатов я все еще старался восстановить голос.

Вела эти дебаты, в ходе которых вопросы задавала аудитория, Кэрол Симпсон из ABC News. Первый вопрос, о том, как обеспечить справедливые условия торговли, был обращен к Россу Перо, который ответил, что он против свободы торговли. Президент подтвердил свою приверженность принципу свободы торговли. Я сказал, что выступаю за свободную и честную торговлю и что нам нужно сделать три вещи: добиться, чтобы рынки наших торговых партнеров были такими же открытыми, как и наши; изменить налоговый кодекс таким образом, чтобы он способствовал модернизации предприятий на родине, а не переводу их за границу; прекратить предоставлять займы под низкие проценты и средства на профессиональную подготовку фирмам, которые передислоцируются в другие страны, в то время как мы не можем позволить себе оказывать такую же помощь нуждающимся компаниям в своей стране.

После рассмотрения вопроса торговли мы перешли к обсуждению дефицита бюджета, а затем к ведению негативной кампании. Буш снова критиковал меня за участие в демонстрациях против войны во Вьетнаме, проходивших в Англии. Я ответил: «Меня не интересует его характер. Я хочу изменить характер президентства. Меня интересует то, что мы можем доверить сделать ему, то, что вы можете доверить сделать мне, и то, что вы можете доверить сделать мистеру Перо в следующие четыре года».

После этого мы обсудили ряд вопросов — о городах, шоссе, контроле над оружием, ограничении срока полномочий членов Конгресса и расходах на здравоохранение. Затем был задан вопрос, полностью изменивший ход дебатов. Одна женщина спросила: «Как государственный долг влияет на жизнь лично каждого из вас? Если на вашем положении он не сказывается, как вы можете найти способ решения экономических проблем простых людей, раз сами не чувствуете того, что негативно отражается на них?» Первым ответил Перо, заявивший, что из-за долга «внес беспорядок в свою личную жизнь и бизнес, занявшись этой деятельностью». Он сказал, что хочет снять бремя долга с плеч своих детей и внуков.

Бушу было непросто убедить аудиторию в том, что государственный долг отразился и на его личном состоянии. Женщина, задавшая вопрос, продолжала спрашивать его, а также рассказала, что у нее есть друзья, которые были уволены с работы и не смогли вносить платежи по ипотечному кредиту и за машину. Затем Буш неожиданно заявил, что посещал церковь для чернокожих и читал в бюллетене о случаях подростковой беременности. В конце концов он сказал: «Нельзя говорить, что если у вас самого нет такой проблемы, то вы не можете в ней разобраться». Когда пришла моя очередь, я сказал, что уже двенадцать лет занимаю пост губернатора небольшого штата и знаю фамилии людей, которые лишились работы и своих предприятий. За прошлый год по всей стране их стало еще больше. Я руководил работой правительства штата и видел, к каким последствиям приводило сокращение федеральных служб. Затем сказал женщине, задавшей этот вопрос, что государственный долг — серьезная проблема, однако это не единственная причина отсутствия у нас экономического роста: «Мы оказались в плену неверной экономической теории». В какой-то момент во время этих диалогов президент Буш ухудшил свое и без того не слишком выгодное положение, нервно поглядев на часы, чем вызвал еще большее недовольство аудитории. Хотя затем мы перешли к обсуждению других проблем, в частности социального обеспечения, пенсий, программы «Медикэр», ответственности Америки как сверхдержавы, образования и возможности избрания на пост президента афроамериканца или женщины, дебаты по существу были закончены после того, как мы ответили на вопрос о том, как государственный долг влияет на нас лично.

Президент Буш успешно выступил с финальным заявлением, попросив аудиторию подумать, кого бы им хотелось иметь на посту президента в случае, если нашей стране будет грозить серьезный кризис. Перо говорил об образовании, дефиците и удачно упомянул тот факт, что заплатил более миллиарда долларов налогов; и «для парня, все имущество которого раньше умещалось в багажнике машины, это неплохо». Я начал с заявления о том, что старался отвечать на вопросы «конкретно и по существу». Рассказал о программах штата Арканзас в области образования и создания рабочих мест и о поддержке, которую оказали мне двадцать четыре генерала и адмирала в отставке и несколько предпринимателей-республиканцев.

Затем я сказал: «Вы должны решить, хотите вы перемен или нет», — и призвал слушателей помочь мне изменить экономику «просачивающегося богатства» на экономику «инвестирования и экономического роста».

Мне понравился второй раунд дебатов. Настоящие избиратели, какие бы сомнения по поводу моей кандидатуры их не одолевали, больше всего хотели знать о тех проблемах, которые отражаются на их жизни. Опрос общественного мнения с участием 1145 избирателей, проведенный информационной службой телекомпании CBS после дебатов, показал, что 53 процента из них считают, что победил я, в сравнении с 25 процентами, думающими, что выиграл Буш, и 21 процентом, полагающим, что лучшим был Перо. Пять консультантов по дебатам, у которых взяли интервью корреспонденты агентства Associated Press, заявили: победу одержал я, исходя из стиля, конкретных ответов и того, что явно чувствовал себя комфортно в том формате, в котором работал в течение всей предвыборной кампании и задолго до этого в штате Арканзас. Мне нравился прямой контакт с гражданами, и я доверял их непредвзятому мнению.