Билл Клинтон - Моя жизнь

Я понимал, что должен что-то изменить, но, как и все люди, обнаружил, насколько это труднее сделать самому, чем рекомендовать другим. Тем не менее мне удалось добиться двух особенно полезных изменений. Я убедил Дэвида Гергена, своего друга по «Ренессансным уикендам» и ветерана трех республиканских администраций, прийти на работу в Белый дом в качестве советника президента, чтобы помочь нам в решении организационных вопросов и устанавлении контактов. У него была своя колонка в журнале U.S. News & World Report , в которой Дэвид давал содержательные советы; некоторые из них носили характер критики, но я с ними соглашался; ему нравился Мак Макларти, и он относился к нему с уважением; Дэвид был честным представителем вашингтонского истеблишмента, человеком, который думал и считал очки точно так же, как те, кто к этому истеблишменту принадлежал, и во имя страны желал нам успеха. На протяжении нескольких следующих месяцев Дэвид Герген оказывал стабилизирующее влияние на ситуацию в Белом доме. Он принял меры для улучшения отношений с прессой, восстановив прямой доступ ее представителей к отделу связей Белого дома с общественностью, что нам следовало сделать гораздо раньше.

Помимо назначения Гергена, мы приняли решение о некоторых других кадровых изменениях: Марк Гиран, способный и популярный заместитель Мака Макларти, руководителя аппарата сотрудников Белого дома, должен был сменить Джорджа Стефанопулоса на посту директора отдела связей, Ди Ди Майерс оставалась пресс-секретарем, и ей поручалось проведение ежедневных брифингов; а Джордж должен был занять новую должность высокопоставленного советника, чтобы помогать мне координировать политику, стратегию и принимать повседневные решения. Сначала он был огорчен тем, что ему больше не надо будет проводить ежедневные брифинги для представителей печати, однако вскоре стал прекрасно справляться со своими новыми обязанностями, в значительной степени напоминавшими то, чем он занимался во время предвыборной кампании. Джордж выполнял эту работу так хорошо, что его влияние и авторитет в Белом доме возросли.

Среди других позитивных перемен было то, что мы разгрузили мой рабочий график, высвободив два часа в середине большинства дней недели, чтобы я получил возможность читать, размышлять, отдыхать и звонить по телефону. Для меня это имело очень большое значение.

К концу месяца ситуация улучшилась, когда Палата представителей 219 голосами против 213 приняла мой бюджет. Затем он был передан на рассмотрение Сената, который сразу же отменил энергетический налог, заменив его увеличением налога на бензин на 3,4 цента за галлон, и еще больше урезал статьи расходов. Плохой новостью было то, что налог на бензин будет в меньшей степени способствовать энергосбережению, чем энергетический налог; хорошей новостью — то, что это обойдется дешевле американцам из среднего класса и будет стоить всего лишь около 33 долларов в год.

Тридцать первого мая, впервые отметив День поминовения в качестве президента на традиционной церемонии, проходившей на Арлингтонском национальном кладбище, я побывал еще на одной церемонии у вновь открытого Мемориала ветеранов Вьетнама, который представлял собой длинную черную мраморную стену с нанесенными на ней фамилиями всех военнослужащих вооруженных сил США, которые были убиты или пропали без вести во время той войны. Ранним утром во время пробежки я направился от Белого дома к этой стене, чтобы увидеть фамилии всех моих друзей из Хот-Спрингс. Я встал на колени рядом с тем местом, где была высечена фамилия моего друга Берта Джеффри, коснулся надписи и прочитал молитву.

Выступать на церемонии открытия представлялось мне делом нелегким, поскольку я знал, что там соберется много людей, для которых война во Вьетнаме по-прежнему оставалась определяющим моментом в их жизни и для которых сама мысль о том, что такой человек, как я, стал Верховным главнокомандующим, была невыносима. Но я решил встретиться с теми, кто по-прежнему осуждал мои взгляды на войну во Вьетнаме, и сказать всем ветеранам этой войны, что я ценю их службу и то, как сражались их погибшие товарищи, и готов добиваться решения все еще остающихся нерешенными вопросов о военнопленных и солдатах, числящихся пропавшими без вести. Колин Пауэлл представил меня уверенно и на высоком уровне, продемонстрировав уважение, которым, по его мнению, я должен пользоваться в качестве Верховного главнокомандующего. Тем не менее, когда я начал говорить, люди стали выкрикивать слова протеста, стараясь заставить меня замолчать. Я обратился непосредственно к ним:

Я обращаюсь ко всем, кто сейчас кричит. Я слышу вас. А теперь прошу вас послушать меня... Некоторые считают, что я не должен быть здесь с вами сегодня, потому что четверть века назад не согласился с принятым решением послать молодых мужчин и женщин сражаться во Вьетнаме.

Ну что ж, тем лучше... Точно так же, как война — это цена свободы, разногласия — это привилегия свободы, и мы ее сегодня здесь чтим... Суть этого Мемориала очень проста: эти мужчины и женщины сражались за свободу, они принесли славу своим общинам, они любили свою страну и погибли за нее. В этой толпе сегодня нет ни одного человека, который не знал бы кого-то из людей, чьи фамилии высечены на черной стене. Здесь есть имена четверых моих школьных товарищей... Если нужно, давайте не соглашаться друг с другом и в будущем, если речь идет об отношении к войне, но по-человечески пусть это больше нас не разобщает.

Мероприятие, начавшееся с неприятностей, закончилось хорошо. Предсказание Роберта Макнамары, что мое избрание положило конец войне во Вьетнаме, было не вполне точным, но, возможно, мы двигались в этом направлении.

Июнь начался с разочарования, которое носило как личный, так и политический характер, поскольку мне пришлось отменить назначение моей однокашницы по юридическому факультету профессора Пенсильванского университета Лани Гиниер, которая долгое время работала юристом в Фонде юридической защиты при Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и была первым профессиональным адвокатом — поборником гражданских прав. После того как я назначил ее в апреле на пост главы отдела Белого дома по гражданским правам, консерваторы стали критиковать Гиниер как «королеву квот» и обвинять ее в том, что она выступает за отказ от конституционного принципа «Один человек — один голос», так как поддерживает систему кумулятивных выборов, на основе которой каждый избиратель имеет право подать столько голосов, сколько выставлено кандидатов на места в законодательном органе, или подать все свои голоса за одного кандидата. Теоретически кумулятивное голосование могло бы значительно увеличить шансы на избрание кандидатов, представляющих меньшинства.