Билл Клинтон - Моя жизнь

В последний день апреля мы с Хиллари объявили о решении Челси с осени начать учебу в Стэнфордском университете. С характерной для нее методичностью Челси побывала в Гарвардском, Йельском, Принстонском университетах, а также Университете Брауна и Колледже Уэллсли, причем в некоторых из них по два раза, чтобы побольше узнать об особенностях их академической и социальной жизни. Поскольку у нее были отличные оценки и результаты тестирования, она была принята во все эти университеты, и Хиллари надеялась, что она выберет тот из них, который расположен ближе к дому, однако я всегда подозревал, что Челси захочет оказаться как можно дальше от Вашингтона. Я надеялся лишь, что она выберет такой университет, где многому научится, приобретет хороших друзей, где ей будет хорошо, и я знал, что мы с ее матерью будем очень скучать по ней. В первые четыре года в Белом доме Челси жила с нами, посещала школу, занималась балетом, знакомила нас со своими друзьями и их родителями — была для нас постоянным источником радости. Независимо от того, что происходило вокруг, мы постоянно помнили, какое это счастье — иметь такую дочь.

Экономический рост в первом квартале 1997 года составил 5,5 процента, что, по оценкам, снизило бюджетный дефицит до 75 миллиардов долларов — четверти от той суммы дефицита, которую я унаследовал, когда стал президентом. 21 мая я объявил о том, что наконец достиг соглашения по сбалансированному бюджету со спикером Гингричем и сенатором Лоттом, а также присутствовавшими на переговорах по бюджету представителями от обеих партий. Сенатор Том Дэшл также заявил, что поддерживает соглашение по бюджету. Дик Гепхардт этого не сделал, но я надеялся, что он изменит свою позицию, после того как ознакомится с проектом бюджета. На этот раз сделку заключить было значительно легче, потому что благодаря экономическому росту снизился уровень безработицы, который впервые с 1973 года опустился ниже 5 процентов, что помогло повысить зарплаты, прибыли и налоговые сборы.

В более широком плане результатами этого соглашения стали продление на десять лет срока действия программы «Медикэр», возможность проводить ежегодные обследования женщин с целью раннего выявления рака груди и диабета, чего я хотел добиться; медицинские страховки еще для пяти миллионов детей — это стало самым большим достижением в данном направлении после учреждения программы «Медикэйд» в 1960-х годах. Этим соглашением также предусматривалось крупнейшее увеличение расходов на образование за предыдущие тридцать лет, стимулирование руководителей предприятий принимать на работу получателей социальных пособий, обеспечение медицинскими пособиями легальных иммигрантов, финансирование мероприятий по очистке дополнительно пятисот мест хранения ядовитых отходов, налоговые льготы примерно в том объеме, который я рекомендовал.

Я уступил республиканцам, наполовину сократив расходы на программу «Медикэр», поскольку полагал, что ее оптимизация позволит сделать это без ущерба для пользующихся ею пожилых граждан. Республиканцы, в свою очередь, согласились ограничиться менее значительным сокращением налогов, принять программу медицинского страхования детей и увеличить расходы на образование. Мы получили примерно 95 процентов от уровня ассигнований, названного мною в послании «О положении в стране», а республиканцы — две трети от предложенного ими размера сокращения налогов. В итоге сокращение налогов оказалось не столь существенным, как то, которое осуществил Рейган в 1981 году. Я был рад, что после многочасовых обсуждений, начавшихся в конце 1995 года под угрозой остановки работы правительства, мы наконец сумели принять первый с 1969 года сбалансированный бездефицитный бюджет, для начала вполне удовлетворительный. Сенатор Лотт и спикер Гингрич плодотворно сотрудничали с нами, а Эрскин Боулз благодаря своему здравомыслию и умению вести переговоры помог в критические моменты сдвинуть их с мертвой точки.

Когда в том же месяце соглашение по бюджету было вынесено на голосование в Палате представителей, за него проголосовало 64 процента демократов и 88 процентов республиканцев. В Сенате, где сторонником соглашения по бюджету стал Том Дэшл, поддержавших его демократов оказалось даже больше, чем республиканцев: 82 процента против 74.

Я подвергся критике со стороны некоторых демократов, возражавших против снижения налогов или против каких-либо соглашений с республиканцами. Они утверждали, что даже если бы мы не пошли на соглашение с республиканцами, сбалансированный бюджет все равно был бы принят в следующем году или через год благодаря плану, за который демократы проголосовали в 1993 году, когда имели большинство в Конгрессе, а теперь нам придется делить очки за это достижение с республиканцами. Это было правдой, но нужно было учитывать, что нам удалось добиться крупнейшего за последние пятьдесят лет увеличения ассигнований на высшее образование, предоставления медицинских страховок пяти миллионам детей и сокращения налогов для среднего класса, которое я поддерживал.

Пятого мая, в День независимости Мексики, я отправился в поездку в эту страну, а также в другие страны Центральной Америки и Карибского бассейна. Чуть более десяти лет тому назад наши соседи страдали от гражданских войн, военных переворотов, диктаторских режимов, закрытости своих экономик и ужасающей бедности. Теперь все страны Западного полушария за исключением одной стали демократиями, а регион в целом превратился в нашего крупнейшего торгового партнера: американский экспорт в эти страны в два раза превышал экспорт в Европу и почти в полтора раза — в страны Азии. Но проблема бедности все еще оставалась очень острой, а кроме того, имелись и другие серьезные проблемы, связанные с торговлей наркотиками и нелегальной иммиграцией в США. Я пригласил в эту поездку ряд членов кабинета министров и конгрессменов, представлявших обе партии, поскольку мы объявили о намерении заключить с Мексикой новое соглашение, целью которого было сокращение нелегальной иммиграции в США из этой страны и потока наркотиков, поступавших к нам через реку Рио-Гранде.

Президент Зедилло был компетентным и честным человеком, ему помогала хорошая команда, и я был уверен, что он сделает все от него зависящее, чтобы решить проблемы, существующие в отношениях между нашими странами. Я знал, что мы могли добиться гораздо большего, однако не был уверен в том, что окончательное решение этих двух проблем вообще возможно. Имелся целый ряд факторов, которые следовало принять во внимание. Мексика была более бедной страной, чем Соединенные Штаты; граница между двумя государствами была весьма протяженной; многие нелегальные иммигранты из Мексики выполняли в США низкооплачиваемую тяжелую работу, которой не хотело заниматься большинство американцев. Что касается наркотиков, то высокий спрос на них в нашей стране притягивал наркоторговцев подобно магниту, а у наркокартелей было достаточно денег, чтобы подкупить мексиканских чиновников или нанять людей для запугивания и убийства тех, кто не хотел с ними сотрудничать. Чтобы мексиканские пограничники не «замечали», как наркотики переправляются через границу, им предлагались взятки, причем за одну партию давали сумму, в пять раз превышавшую их годовую зарплату. Один прокурор в северной Мексике, не пожелавший сотрудничать с преступниками, был убит прямо у своего дома, и в его теле обнаружили более ста пулевых отверстий. Это были трудноразрешимые проблемы, но я считал, что, если мы достигнем соглашения, это поможет нам справиться с ними.