Билл Клинтон - Моя жизнь

Хосе Мария Фигуэрес, президент Коста-Рики — очень красивой страны, не имевшей регулярной армии и проводившей, пожалуй, самую прогрессивную в мире экологическую политику, — пригласил руководителей центральноамериканских государств на встречу, посвященную проблемам торговли и охраны окружающей среды. НАФТА— Североамериканское соглашение о свободе торговли — непреднамеренно нанесло ущерб странам

Центральной Америки и Карибского бассейна, поставив их в невыгодное по сравнению с Мексикой положение в торговле с Соединенными Штатами. Я решил сделать все возможное, чтобы исправить эту несправедливость. На следующий день я заявил об этом же в Бриджтауне, на Барбадосе, где премьер-министр Оуэн Артур выступил в роли хозяина первой в истории встречи, в ходе которой руководители стран Карибского бассейна принимали президента Соединенных Штатов на своей собственной территории.

Важным вопросом, обсуждавшимся на обеих встречах, стала проблема иммиграции. Многие выходцы из государств Центральной Америки и Карибского бассейна работали в Соединенных Штатах, а свои заработки посылали оставшимся на родине семьям, для которых эти деньги были основным источником дохода. Руководителей государств региона беспокоило негативное отношение республиканцев к иммигрантам, и они хотели получить от меня заверения в том, что моя администрация не допустит массовых депортаций их соотечественников из США. Я дал им такое обещание, но при этом отметил, что мы обязаны соблюдать наши иммиграционные законы.

В конце месяца я вылетел в Париж на подписание Основополагающего акта о взаимных отношениях НАТО с Россией. Ельцин выполнил обязательства, принятые им на себя в Хельсинки: НАТО — противник России в период холодной войны — теперь становилось ее партнером.

Проведя некоторое время в Нидерландах, где состоялась праздничная церемония в честь пятидесятой годовщины плана Маршалла, я вылетел в Лондон на свою первую официальную встречу с новым британским премьер-министром Тони Блэром. Под руководством Блэра лейбористская партия одержала уверенную победу над тори во время недавних выборов. В этом была несомненная заслуга Блэра: более современная и сдержанная позиция лейбористов понравилась избирателям, кроме того, произошло естественное снижение популярности консерваторов, которые уже много лет находились у власти. Блэр был молод, умел ясно и убедительно излагать свои мысли, и в наших политических взглядах было много общего. Я считал, что у него имелись все задатки для того, чтобы стать успешным лидером и Великобритании, и Европы, и с оптимизмом относился к перспективам нашего будущего сотрудничества.

Мы с Хиллари ужинали вместе с Тони и Шери Блэр в ресторане, расположенном на набережной Темзы, в реконструированном районе бывших доков, и с самого начала почувствовали себя так, словно были старыми друзьями. Британская пресса была приятно удивлена сходством наших жизненных и политических взглядов, и вопросы, которые задавали мне британские журналисты, похоже, повлияли и на представителей американской прессы, сопровождавших меня в этой поездке. У меня впервые возникло ощущение, что они начали понимать: моя концепция «нового подхода демократов» — это не просто политическая риторика.

Шестого июня, в день рождения моей матери, я произнес речь на выпускной церемонии в школе «Сидуэлл френдз», которую окончила Челси. Почти столетие назад с речью перед учениками этой школы выступил Теодор Рузвельт, но я исполнял здесь другую роль — не президента, а отца.

Когда я спросил свою дочь, что бы она хотела услышать в моей речи, Челси ответила: «Папа, я хочу, чтобы твое выступление было умным и кратким». А потом добавила: «Девочки надеются услышать от тебя что-то умное, а мальчики — забавное». Мне хотелось, чтобы это выступление стало моим подарком для нее, и я не ложился спать до трех часов ночи, готовя свою речь и переписывая ее снова и снова.

Я сказал Челси и ее одноклассникам, что в этот день «к гордости и радости, которые испытывают ваши родители, примешивается и печаль, так как им скоро предстоит расстаться с вами... Мы помним ваш первый школьный день, все ваши успехи и все испытания, через которые вы прошли. Хотя мы растили вас, готовя именно к этому моменту расставания, и гордимся вами, но все равно в глубине души нам хочется еще раз прижать вас к себе, как тогда, когда вы только начали ходить, еще раз прочитать вам любимые детские истории “Спокойной ночи, Луна”, или “Любопытный Джордж”, или “Маленький паровозик, у которого все получилось”». Я сказал, что впереди их ждет прекрасная жизнь и что перед ними открыты все пути, и напомнил им знаменитое изречение Элеаноры Рузвельт о том, что никто не может унизить человека без его на то позволения: «Не позволяйте этого никому».

Когда Челси вышла получать аттестат, я обнял ее и сказал ей, что люблю ее. После окончания церемонии несколько родителей поблагодарили меня за то, что я выразил их мысли и чувства, а потом мы вернулись в Белый дом на праздник в честь нашей дочери. Челси была растрогана, когда увидела, что поздравить ее пришли все сотрудники Белого дома. Она сильно изменилась с тех пор, как четыре с половиной года тому назад впервые появилась в Белом доме маленькой девочкой, носившей скобки для исправления прикуса, и все для нее еще только начиналось.

Вскоре после выпускной церемонии я получил заключение Национальной консультативной комиссии по биоэтике, в котором говорилось о том, что клонирование людей «неприемлемо с точки зрения морали», и предложил Конгрессу его запретить. Эта проблема возникла после клонирования овцы Долли в Шотландии. Технология клонирования уже использовалась для того, чтобы повысить урожайность сельскохозяйственных растений и для разработки новых методов лечения рака, диабета и других болезней. Она была очень перспективна для решения проблем, связанных с пересадкой кожи, хрящей и костной ткани у людей, пострадавших от ожогов или несчастных случаев, а также выращиванием нервной ткани для лечения повреждений позвоночника. Я не хотел мешать развитию этих направлений, но считал, что нельзя допустить клонирования людей. Всего за месяц до этих событий я уже извинился от лица американского правительства за бессовестные расистские эксперименты с возбудителем сифилиса, которые проводились над сотнями афроамериканцев несколько десятилетий тому назад в Таскиги, штат Алабама.

В середине июня я, выступая в Калифорнийском университете в Сан-Диего, сказал о необходимости постоянно прилагать усилия к тому, чтобы избавиться от последствий расовой дискриминации в Америке и добиться максимальной пользы от растущего многообразия этнического состава населения нашей страны. В Соединенных Штатах все еще отмечались проявления дискриминации и фанатизма, совершались преступления, причиной которых была ненависть, имелись значительные различия в доходах, образовании и доступности медицинской помощи. Я назначил комиссию из семи человек во главе с авторитетным ученым Джоном Хоупом Франклином, которая должна была проинформировать американцев о состоянии межрасовых отношений и выработать рекомендации о том, как в XXI столетии превратить нашу страну в «Единую Америку». Я собирался координировать эти усилия с помощью нового аппарата Белого дома, который возглавил Бен Джонсон.