Билл Клинтон - Моя жизнь

Большой процент пришедших на выборы афроамериканцев помог молодому юристу Джону Эдвардсу нанести поражение сенатору от Северной Каролины Лочу Фэрклоту, другу судьи Сентелла и одному из самых яростных моих критиков. А в Южной Каролине чернокожие избиратели помогли сенатору Фрицу Холлингсу преодолеть отставание от соперника-республиканца и одержать победу. В Нью-Йорке конгрессмен Чак Шумер — последовательный и откровенный противник импичмента, добившийся заметных результатов в борьбе с преступностью, легко победил сенатора Ала Д’Амато, который последние несколько лет потратил на нападки на Хиллари и ее сотрудников во время слушаний в возглавляемом им комитете. В Калифорнии добилась переизбрания сенатор Барбара Боксер, а Грей Дэвис был вновь избран губернатором, причем их преимущество над соперниками оказалось более убедительным, чем показывали проведенные перед выборами опросы общественного мнения. На волне протестов против импичмента демократы получили два дополнительных места в Палате представителей, кроме того, в выборах более активно, чем обычно, участвовали испаноязычные избиратели и афроамериканцы.

На выборах в Палату представителей мы вернули себе место, потерянное в 1994 году Мэрджори Марголис-Мезвински: наш кандидат Джо Хеффел, проигравший в 1996 году, вновь участвовал в выборах, активно выступая против импичмента. В штате Вашингтон Джей Инсли, потерпевший неудачу в 1994 году, также вернул себе место в Палате. В штате Нью-Джерси профессор физики Раш Холт за десять дней до выборов уступал своему сопернику 20 процентов голосов. Активно используя телевизионный рекламный ролик, содержащий критику намерения республиканцев подвергнуть меня импичменту, он занял место в Палате представителей, которое демократы не могли получить уже целое столетие.

Мы делали все возможное, чтобы компенсировать существенное отставание от республиканцев по собранным для выборов финансовым средствам, и я записал специальные телефонные обращения для испаноязычных и чернокожих американцев, а также других категорий наших потенциальных избирателей. Ал Гор энергично вел избирательную кампанию по всей стране, а Хиллари появлялась на избирательных мероприятиях, наверное, чаще всех нас. В Нью-Йорке, куда она приехала для участия в предвыборных мероприятиях, у нее распухла нога, под правым коленом был обнаружен тромб. Она стала принимать кроверазжижающие препараты, и доктор Мариано рекомендовал ей в течение недели соблюдать постельный режим, однако Хиллари продолжала появляться на встречах с избирателями, поддерживая наших кандидатов и вселяя в них уверенность. Я очень беспокоился о ней, но она была решительно настроена продолжать участие в кампании. Конечно, Хиллари была очень сердита на меня, но еще больше ее возмущало то, что пытались сделать Старр и республиканцы.

Опросы общественного мнения, проведенные Джеймсом Карвиллом и Стэном Гринбергом, а также специалистом по социологическим опросам Марком Меллманом, показали: в целом по стране вероятность того, что избиратели проголосуют за демократа, считающего, что президент должен получить порицание от Конгресса и продолжить работу, на 20 процентов выше вероятности, что они проголосуют за республиканца, выступающего в поддержку импичмента. Имея эти данные, Карвилл и другие наши специалисты смогли предложить нашим кандидатам тактику, дававшую шансы на победу. Ее эффективность проявилась и в тех случаях, когда мы с небольшим отрывом проигрывали республиканцам в штатах, где, как считалось, они могли одержать легкую победу.

Например, в штате Нью-Мексико демократ Фил Малуф, только что проигравший дополнительные выборы в июне, на которых он уступил кандидату от республиканцев 6 процентов голосов, а перед ноябрьскими выборами отстававший от него на 10 процентов, в последние выходные перед выборами использовал рекламные ролики против импичмента и опередил своего соперника. Правда, он все же проиграл выборы в целом, уступив своему сопернику 1 процент, поскольку треть избирателей штата проголосовала заранее, еще до выхода ролика. Я считал, что, если бы большее число наших кандидатов сделали основными пунктами своих избирательных кампаний нашу позитивную программу и борьбу против импичмента, мы смогли бы получить большинство в Палате представителей. Многие из них не сделали этого потому, что не верили, что такая простая тактика может оказаться успешной на фоне массированной кампании, развязанной против меня в СМИ, и почти единодушного мнения экспертов, предрекавших, что действия Старра и Генри Хайда нанесут существенный ущерб демократам (а не республиканцам, как случилось в действительности).

В день после выборов я позвонил Ньюту Гингричу, с которым должен был обсудить ряд деловых вопросов. Когда речь зашла о прошедших выборах, он проявил великодушие, сказав, что как историк и «капитан команды» противника хочет поздравить меня с успехом. Гингрич также сказал, что не верил в наш успех, который он назвал настоящим историческим достижением. Позже, в ноябре, Эрскин Боулз рассказал мне о совсем другой беседе, которая состоялась у него с Гингричем. Ньют заявил Эрскину, что республиканцы по-прежнему намерены настаивать на импичменте, несмотря на результаты выборов и тот факт, что многие умеренные республиканцы не собираются за него голосовать. Когда Эрскин спросил Ньюта, почему они продолжают настаивать именно на импичменте, а не на других мерах — порицании или выговоре, — спикер ответил: «Потому что мы можем его добиться».

Правые республиканцы, контролировавшие Палату представителей, полагали, что раз уж им пришлось заплатить за импичмент поражением на выборах, то с ним стоит поторопиться, пока не собрался новый состав Конгресса. Они считали, что импичмент уже не сможет повлиять на исход следующих выборов, потому что к тому времени избиратели, озабоченные другими проблемами, о нем забудут. Ньют и Том Дел ей были уверены, что смогут заставить большинство умеренных республиканцев поддержать их позицию, оказав на них давление. Для этого они собирались использовать ток-шоу, уличные демонстрации активистов, угрозы (отказа в выделении средств на избирательную кампанию, поддержки соперника на первичных республиканских выборах или смещения с руководящего поста) и, наконец, предложения новой должности или других благ.

После своего поражения на выборах правые конгрессмены-республиканцы в Палате представителей кипели от негодования. Многие из них вполне серьезно считали, что проиграли потому, что пошли на слишком большие уступки Белому дому в ходе двух последних переговоров по бюджету. На самом же деле, если бы их предвыборная программа содержала такие положения, как сбалансированный, бездефицитный бюджет 1997 и 1998 годов, программа медицинского страхования для детей и финансирование 100 тысяч дополнительных рабочих мест для школьных учителей, они бы смогли добиться успеха на выборах, так же как губернаторы-республиканцы. Но республиканцы были слишком озабочены идеологией и слишком раздражены и теперь хотели вернуть себе инициативу с помощью импичмента.