Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Мы попрощались и вместе с Майклом и Абу Ясминой поехали в следующую семью, жившую тоже неподалеку. Дом у них был меньше, сами они беднее. Мать молодого человека провела нас в маленькую комнату, где мы сели на матрас, лежащий на полу.

Ее сын, студент инженерного факультета, которому был двадцать один год, пропал без вести. Он был одним из семнадцати детей из бедной семьи. Отец его был стар, страдал астмой, постоянно кашлял беззубым ртом. Родные слышали, что их сын уехал в Ирак, но никаких доказательств этого не было. Мы спросили мать, можем ли увидеть его вещи, что-то, чем он дорожил.

– Он все время только читал и учился, – сказала она.

Женщина протянула нам учебник по физике и тут начала плакать. Она сказала, что была полностью уверена: сын уехал в Ирак учиться и работать. Она слышала, что другие парни едут воевать, но ее сын был таким умным, что просто не мог так поступить, если только кто-то не обвел его вокруг пальца. Родные попросили нас не называть его имени из страха, что это разрушит его будущее, если он все-таки вернется.

С нами была и сестра молодого человека, но из уважения к матери она почти ничего не говорила. Хотя позже, когда мы говорили с ней по телефону, она сказала, что ее брат сидит в американской тюрьме в Ираке. Семья получила от него письмо, переданное через Красный Крест. Он сказал, что хочет дать знать, что жив, и передать приветы.

Сестра рассказала, что за два года до того, как он пропал, она заметила, что брат изменился: «Он перестал слушать музыку. Он отгородился от нас. Когда семья собиралась вместе, он сидел, отгородившись от всех, и о чем-то размышлял».

Она сказала, что молодому человеку очень хотелось выделиться, но он считал, что не сможет сделать успешную карьеру в Зарке. У более обеспеченных студентов университета были свои квартиры, тогда как ему приходилось жить с родителями, чтобы сэкономить деньги. Он хотел изучать медицину, но не смог получить стипендию, чтобы продолжить обучение в Англии. «Он хотел быть кем-то, – говорила сестра, – но не мог им стать».

Они с сестрой разговаривали о войне в Ираке, причем молодой человек считал ее войной против мусульман, в особенности – против суннитов. Он знал, что семья будет возражать, если он отправится туда.

Когда мы были у этих людей, я задала матери молодого человека тот же вопрос, что и отцу Амера, – знала ли она друзей своего сына.

– Нет, да и как я могла с ними познакомиться? – ответила она. – Наш дом слишком мал, чтобы приглашать сюда друзей. Мы не богаты.

Она сказала, что сын посещал ту же мечеть, которую упомянул отец Амера, и слушал проповеди того же имама.

– Имам тоже живет здесь, по соседству, недалеко от нас, – добавил отец молодого человека.

Я спросила, не может ли он показать нам, как пройти к дому имама, но мужчина ответил, что у него есть идея получше.

– Давайте я вам его приведу.

Он встал и вышел из дома, вернувшись через пять минут с мужчиной в белой тунике и широких штанах, напоминающих пижаму.

– Ас’салям алейкум, – сказал имам. – Слышал, вы меня ищете.

У него были очки и борода, очень темная, почти черная кожа. Агрессивным он вообще не казался, напротив, выглядел очень дружелюбно. Звали имама Ахмад Салах, но известен он был под именем Абу Анаса. Мы узнали, что в его мечети молился сам Заркави – до того как уехал сражаться в Ирак. Мы с Майклом не могли поверить, как нам повезло.

Хозяин дома предложил имаму сесть и налил ему кофе. Абу Анас сказал, что молодой инженер молился в его мечети и обучал молодежь Корану. Имам добавил, что если бы знал о планах юноши, то попытался бы его отговорить от поездки в Ирак.

– Сейчас там очень трудно, – сказал Абу Анас. – Если человек участвует в операции как террорист-смертник, то вокруг него немусульмане могут смешаться с мусульманами, и он может погубить мусульман.

Но шиитов он к мусульманам не относил. Как и Абси, он называл их оскорбительным термином рафидах . С точки зрения имама, шииты убивали суннитов, поэтому их можно было убивать в качестве мести. «Они ненавидят суннитов и сделают все, чтобы нас уничтожить. В этом их цель», – сказал он.

Пока я переводила слова имама, я заметила на шее у Майкла шнурок. Я знала, что на такие шнурки он вешает важные документы или флешки с материалами. В тот день на нем был желтый шнурок с зеленой арабской вязью на нем.

Я помнила, что этот шнурок мы покупали вместе в районе Дахиа в Бейруте месяц назад. В этом районе жило много шиитских боевиков и их семей, поэтому там была своя собственная служба безопасности, обеспечиваемая силами группировки.

Однажды, когда мы приехали в район, наш водитель Хусейн повел нас в магазин, где продавались флаги «Хезболлы», книги и диски с записями речей ее лидера Хасана Насраллы. Там были зажигалки, бумажники, чехлы для телефонов – все с желтыми флагами и зеленой арабской вязью, которой было написано слово «Хезболла». На некоторых было даже лицо Насраллы. Также в магазине продавались и шнурки, на которых носят ключи. «Это очень удобно, чтобы носить флешку», – сказал Майкл. Мы купили несколько шнурков, а также и другие сувениры в качестве шутливых подарков коллегам в Нью-Йорке.

А теперь Майкл разговаривал со священником, который явно вдохновлял молодых людей присоединиться к войне в Ираке и который не мог скрыть своей ненависти к шиитам. Мне надо было предупредить Майкла, пока никто не заметил шнурок.

– Шейх, а что вы думаете о «Хезболле»? – спросила я священника.

Многие мусульмане, как сунниты, так и шииты, считали их героями во время войны с Израилем, так что вопрос был вполне правомерным.

– «Хезболла»? Все они солдаты дьявола. Они ненавидят нас. Они очень плохие, и любой, кто их поддерживает, – враг ислама.

Я повернулась к Майклу, чтобы перевести эти слова. Я говорила гораздо медленнее и громче, чем обычно.

– Он сказал, что «Хезболла», – я произнесла слово очень медленно, – солдаты дьявола, они их ненавидят, они очень плохие, и любой, кто их поддерживает, – тут я широко открыла глаза и положила руки на шею, глядя прямо на Майкла, – враг ислама.

Майкл вопросительно посмотрел на меня.

– Ну ладно, – сказал он, а потом покрутил руками около головы, как будто пытался спросить, не сошла ли я с ума. – Он сказал, что «Хезболла» очень плохая, ты правильно поняла? Что они враги ислама?

Он так ничего и не понял, поэтому я подошла к нему и прошептала:

– Идиот, ты носишь на шее символ «Хезболлы»! Иди в ванную и немедленно сними его!

Майкл кивнул, поспешил извиниться и выйти.

– Итак, вы пишите статью о Зарке? – спросил меня шейх, когда Майкл вышел.

– На самом деле, шейх, это будет статья о мальчиках, которые уехали в Ирак, об их семьях и всех, кто их знал.