Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Все эти изменения происходили совершенно открыто, но ни один журналист не решался поговорить с Друкделом или попытаться поглубже заглянуть в организацию, ставшую одним из самых мощных отделений «Аль-Каиды». Я говорила с одним из заместителей Друкдела, который считал, что я смогу взять у лидера интервью, если приеду в Алжир. Весной 2008 года, через несколько месяцев после терактов в Алжире, мы с Майклом Моссом решили вместе отправиться в путешествие.

Майкл узнал, что американская делегация бизнесменов собирается в Алжир, и попросил у организатора разрешения присоединиться к ним. Нам было интересно, с кем же из политиков собираются встречаться члены делегации. Как они будут обеспечивать безопасность, учитывая последние теракты и похищения людей? Делегация давала нам некое прикрытие, повод находиться в стране, так что мы могли побольше узнать о боевиках, не попадая под наблюдение разведывательных служб.

Мы приехали в Алжир почти в конце мая и зарегистрировались в отеле, где жила делегация. Американцы были руководителями телекоммуникационных и нефтяных компаний, большинство из них раньше не были в Алжире и почти ничего не знали об истории страны и текущей политической ситуации в ней. Из их пятизвездочного отеля все казалось мирным и процветающим.

В делегации выделялись двое мужчин. Они сказали, что руководят интернет-компанией, специализирующейся на телекоммуникациях. Это звучало немного расплывчато, но мы не слишком интересовались этим вопросом. Они были высокими, красивыми и спортивными, проводили много времени в спортивном зале отеля, и один из них рассказал мне, что раньше работал манекенщиком. Они выделяли нас с Майклом и иногда обедали с нами. Бывший манекенщик был особенно очарователен и вежлив, открывая передо мной двери и отодвигая мне стул, когда мы ели вместе.

Казалось, что все идет нормально, но меня не оставляло чувство, что за нами кто-то следит. Я уже бывала раньше в Алжире и знала, что здесь, как и во всех странах этого региона, разведывательные службы имеют особый интерес к иностранцам, особенно к журналистам. Когда я писала о Лаиде Саиди, алжирце, который был в тюрьме в Афганистане вместе с Халедом эль-Масри, я разговаривала с активистами движения за права человека в Алжире, а также с адвокатами, которые советовали мне никогда не оставлять ничего важного в комнате отеля. Они сказали, что, даже когда я сплю, оперативники разведывательных служб могут прийти и что-то взять.

Я всегда предпринимала такие меры предосторожности и почти всегда все носила с собой. Ложась спать, я засовывала под подушки компьютер, телефон, паспорт, записную книжку с телефонами и флешку с информацией.

Мы с Майклом пытались поселиться в соседних комнатах, но на этот раз он оказался в другом конце коридора. На вторую ночь мы пожелали друг другу спокойной ночи около одиннадцати часов, и я провалилась в беспокойный сон. Спустя какое-то время я услышала щелчок открываемой двери. По комнате скользнул тоненький, слабый лучик света. Через несколько секунд дверь очень тихо закрылась снова. Уставшая, я снова провалилась в сон. Проснувшись утром, я решила, что мне все это приснилось. Потом я заметила, что со стола пропал пустой блокнот. К счастью, я не успела в него ничего записать. Тем вечером, прежде чем лечь спать, я подперла дверь номера двумя стульями.

Несколько дней в Алжире мы провели, разговаривая с людьми о мерах безопасности и сопровождая американскую делегацию на встречах с алжирскими бизнесменами и правительственными чиновниками. На одной из таких встреч один из министров настаивал, что страна уже полностью готова принять иностранных туристов. «Берите машину и поезжайте в Жижель, поезжайте в Бумердес, – говорил он. – Там очень красиво и совершенно безопасно».

«Министр сказал, мы должны поехать и взглянуть, – сказала я Майклу после встречи, – так давай поедем».

Мы поехали вместе с нашим водителем и координатором от одной крупной международной неправительственной организации, который попросил нас не называть своего работодателя. Координатор был алжирцем, он согласился сопроводить нас в район Насирии, где присутствовала «Аль-Каида» в странах исламского Магриба». Материальные блага перепадали этому району в ничтожных количествах, поэтому жители Насирии считали, что центральное правительство о них позабыло и давно погрязло в коррупции и карательной деятельности.

Утро началось многообещающе, когда мы сумели стряхнуть с хвоста тайную полицию, которая следовала за нами с того дня, когда наш самолет приземлился в Алжире. Полицейских оказалось несложно провести. Я попросила водителя три раза проехать вокруг кольцевой развязки, и если все три раза за нами будет следовать одна и та же машина, то я буду знать, что за нами следят.

По пути к зданию неправительственной организации я попросила водителя заехать на бензозаправочную станцию. Машина, следующая за нами, проехала мимо и дальше по дороге развернулась. Водитель, видимо, решил, что на бензозаправке мы проведем какое-то время. Вместо этого мы быстро рванули оттуда, оставив преследовавшую нас машину позади. В конце концов, полицейские добрались до здания неправительственной организации и ждали нас около него, но там было два выхода, и мы просто вышли через другой, а не через тот, где вошли.

Насирия была более чем в часе езды к северу от столицы, по пути к горам. Я связалась со своим источником из «Аль-Каиды» в странах исламского Магриба», исполняющим обязанности командира группы связи со средствами массовой информации, чтобы дать ему знать, что мы скоро будем в их районе, но встреча у нас назначена не была. Если мы встретимся, то это будет организовано в последний момент, чтобы ни о чем не узнали власти, которые могли за нами следить.

Мы с моим источником разработали, как нам казалось в то время, неизбитый и безопасный способ общения. Мы полностью избегали разговоров по телефону. Вначале мы общались с помощью регулярных писем по электронной почте. Но в определенный момент, опасаясь слежки правительства, мы с ним завели общий ящик электронной почты на сервере одного из немецких провайдеров. У нас обоих были логин и пароль от него, так что мы даже не отсылали писем. Вместо этого мы делали то же самое, что бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус и его любовница, – писали письма и оставляли их в корзине почтового ящика.

Поскольку наш друг из неправительственной организации был алжирцем, у него были личные связи с теми общинами, которым он помогал, и его бесило финансовое неравенство по отношению к тому району, в который мы ехали. Он рассказал, что молодым алжирцам особенно не нравится, что правительство ввозит в страну китайских рабочих вместо того, чтобы использовать своих людей.