Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Мы все рассмеялись.

– И вовсе здесь не над чем смеяться! – злым голосом воскликнул он. – Наверное, мне стоит отправить вас, ребята, вниз и угостить турецким горошком. Не желаете ли отведать турецкого горошка?

Алжирцы из неправительственной организации вдруг стали очень тихими и посмотрели в пол. Я перевела Майклу:

– Ух ты, он спрашивает, не хотим ли мы турецкого горошка!

Я была бы очень рада поесть турецкого горошка, как когда-то в детстве в Марокко. Бабушка иногда готовила его для меня и добавляла зиру и немного соли.

– Это было бы великолепно! – сказала я начальнику отделения. – Вы его готовите с зирой?

На этот раз пришла его очередь расхохотаться, присоединился к нему и другой полицейский.

Я повернулась к водителю и другим алжирцам и спросила, не хотят ли они тоже горошка, но один из них прошептал:

– «Турецким горошком» они называют побои.

Тут начальник отделения спросил, на кого мы работаем.

– Мы журналисты и работаем в «Нью-Йорк таймс», – ответил Майкл.

Когда я начала переводить, начальник прервал меня:

– Я правильно понял? Вы репортеры «Нью-Йорк Таймс?»

– Да, – сказал Майкл.

Начальник встал:

– Я просто глазам своим не верю! Да это был бы великолепный подарок для террористов – похитить двух журналистов из американской газеты!

Он велел одному из своих офицеров связаться с Министерством внутренних дел и сообщить, где мы находимся. Потом он приказал нам возвращаться в столицу. Полиция сопровождала нас до границы Насирии. Оттуда до столицы нас проводила темно-синяя «Тойота».

Несколько дней назад мы подали прошение о продлении наших виз, и наш арест никак не мог ему поспособствовать. «Думаю, алжирцы выставят нас из страны», – сказала я Майклу.

К нашему величайшему удивлению, добравшись до столицы, мы обнаружили, что визы нам продлили. Теперь мы уже совсем ничего не понимали в происходящем.

Мы все еще надеялись найти способ взять интервью у Друкдела. В тот вечер Майкл позвонил мне в комнату и сказал, что я должна быстро выйти из гостиницы, прихватив с собой свои вещи: «Возьми телефон и компьютер. Мы здесь пробудем какое-то время».

Мы встретились на террасе отеля. Майкл сказал, что ему только что позвонил один из наших редакторов из Нью-Йорка. В редакцию «Нью-Йорк таймс» пришел агент ФБР, который сообщил, что жизнь Майкла находится под угрозой. Агент не вдавался в подробности, но сказал, что это связано с тем, чем мы сейчас занимаемся, и исходит от человека, связанного с боевиками.

– А что насчет меня? – спросила я. – Мы всегда работали над этими статьями вместе, так что если тебе что-то угрожает, то и мне тоже.

Майкл при мне позвонил агенту ФБР, но агент сказал, что моей жизни ничего не угрожает. Он настоятельно рекомендовал Майклу уехать из Алжира, но сказал, что я вполне могу остаться.

– Поэтому нам надо решить, – сказал Майкл. – Я могу уехать, а ты останешься и закончишь работу, или мы уедем вместе, или вместе останемся.

– В этом нет никакого смысла, – сказала я. – Почему они угрожают только тебе, но не мне? Наши статьи всегда подписаны двумя именами.

– Может, это один из тех парней, которые хотят на тебе жениться, и он ко мне ревнует, – шутливо сказал Майкл, но я шутку не подхватила.

Мы решили, что мне нужно связаться с теми людьми, у которых мы брали интервью, и посмотреть, не знают ли они чего об этом. Не огорчили ли мы чем-то джихадистов? Но даже если и так, они бы пришли и по мою душу, а не только за Майклом.

Я взяла спутниковый телефон, позвонила Абу Джихаду в Зарку и спросила, не знает ли он, что происходит. Я позвонила сторонникам Заркави в Иорданию и парням из ливанского лагеря беженцев.

– Вы что-то имеете против моего коллеги? – спрашивала я всех.

Они отвечали, что нет.

Потом я связалась с моим контактом из «Аль-Каиды» в странах исламского Магриба» с помощью нашего общего адреса электронной почты. «Мы узнали, что моему коллеге грозит опасность, – написала я. – Вы что-то против него имеете?»

«Мы не имеем ничего против вас или вашего коллеги, – написал он в ответ. – Но вы должны уехать из страны ради вашего же собственного блага. Здесь что-то не так, но мы тут ни при чем».

Я сказала Майклу, что не могу поручиться за его безопасность, если мы останемся, и что я тоже не останусь.

– Тут что-то не то, – сказала я. – Давай уберемся из этого проклятого места.

Мы позвонили нашим редакторам в Нью-Йорк, и те сказали, что через три часа улетает рейс компании Alitalia до Рима.

Мы поспешили собрать наши вещи и покинуть Алжир. Во время полета я прокручивала в голове список людей, у которых мы брали интервью. У кого из них могли быть причины угрожать Майклу? Много дней я ломала голову над тем, почему эта угроза выплыла на поверхность именно в тот день, когда нас задержала полиция. Мы что-то явно упустили, но теперь надо было сосредоточиться на том, чтобы закончить статью.

Я по-прежнему собиралась взять интервью у Друкдела и его группы и также дать им шанс ответить на некоторые выдвинутые против них обвинения.

«Вы с вашим коллегой в безопасности? Вы уехали из Алжира?» – такое сообщение оставил в корзине нашего почтового ящика мой информатор из группы Друкдела на следующий день.

«Да, мы уехали, – ответила я. – Давайте мы теперь перешлем вам список вопросов для руководителя группы, а вы вышлите нам ответы, письмо на бланке со штампом и запись его голоса?»

«Ничего не могу обещать, но попытаюсь».

Мы с Майклом составили список вопросов, и я отослала их своему источнику. «Очень важно, чтобы вы записали ответы на диктофон, чтобы мы могли услышать его голос», – написали мы в своем сообщении. Также мы хотели получить от Друкдела записанное на камеру обращение с датой. Мы не собирались публиковать это обращение, оно было нужно только для того, чтобы подтвердить подлинность его слов. Также неплохо бы было получить записанный текст интервью.

Через десять дней у меня в Dropbox появилась ссылка, которая была действительна всего на пару часов. Пройдя по ней, я обнаружила текст интервью, запись голоса и видеоролик, о котором мы просили. Также группа прислала нам письмо на фирменном бланке со штампом «Аль-Каиды» в странах исламского Магриба». В этом письме подтверждалось, что группа получила вопросы от «достопочтенной журналистки Суад Мехнет, работающей на «Нью-Йорк таймс».

Друкдел ответил на все вопросы. Он был выпускником университета, изучавшим математику, и голос его звучал на удивление мягко. Мы написали статью по тому, что он говорил, и решили также опубликовать интервью полностью.

После выхода нашей статьи «Аль-Каида» в странах исламского Магриба» продолжала расти. Группа действовала на Мали, где захват боевиками-исламистами ключевых городов спровоцировал в 2013 году французское военное вторжение. Сегодня европейские и американские государственные деятели считают эту группировку одним из самых опасных террористических объединений в мире. Друкдел все еще жив и все еще стоит у руля.