Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

За эти потерянные секунды один мужчина из толпы добрался до открытого окна со стороны водителя и вырвал ключи из зажигания. Теперь мы сидели в машине, окруженной разъяренными людьми с ножами, палками и мачете. Парней с телевидения просто парализовало от страха.

– Что вам нужно? – крикнула я в толпу.

– Отдайте нам камеру и записи, которые они сняли! – крикнул один мужчина.

Я посмотрела в окно с моей стороны и увидела, как двое с ножами пытаются пропороть нам шины.

– Другого выхода нет, – сказал египтянин за рулем.

Этот человек не знал никого из нас, но остановился, чтобы помочь. Теперь бедолага попал с нами в ловушку. Я велела парню с камерой отдать мне карту памяти, но репортер отказался.

Разозлившись, я набросилась на него:

– Вы с ума сошли или что?! Вы хотите, чтобы нас здесь убили из-за какой-то съемки протестующих и вашего выступления перед камерой?!

Толпа вокруг машины становилась все агрессивнее.

– Давайте сюда карту памяти, БЫСТРО! – заорала я по-немецки репортеру и оператору.

Тут оператор, наконец, отдал ее мне.

Я открыла дверь машины со своей стороны и закричала в толпу по-арабски:

– Да что происходит с вами, люди? Чего вы хотите? Вы хотите записи?

Египтяне, видимо, были в шоке. Они не ожидали, что я заговорю по-арабски и что решусь выглянуть из машины. Они попятились назад. Я бросила карту памяти в толпу, и мужчины буквально столкнулись лбами, пытаясь найти ее.

Во всем этом хаосе один из наших друзей из местной группы по охране правопорядка как-то умудрился раздобыть ключи от нашей машины. Водитель завел мотор, но впереди нас мужчины перегораживали дорогу.

– Вы должны ехать прямо сейчас, – сказала я ему по-арабски. – Вперед!

Когда он начал протестовать, я положила руки ему на плечи и самым ровным голосом, каким только могла, проговорила:

– Поезжайте вперед, они отойдут.

Он нажал на педаль газа, и мужчины впереди нас тут же убрались с дороги.

Мы все были в шоке. Вернувшись в отель, я с облегчением увидела Ника. Один из наших египтян-дружинников отвел меня в сторону.

– Вы видели, что у одного мужчины с вашей стороны машины был нож? – спросил он. – Когда вы садились обратно, он потянулся за вами. Если бы мы не поймали его за руку, он вонзил бы нож вам в спину.

Я держала стакан воды и увидела, как задрожала моя рука.

– Спасибо Господу, они получили то, что хотели, – сказала я.

– Они не получили того, что хотели, – с улыбкой сказал немецкий репортер. – Мы не отдали им запись, а дали всего лишь пустую карту памяти.

Я была в ярости. В Александрии было всего два отеля, где жили иностранные журналисты: «Four seadons» и наш «Cecil». Причем у нас в отеле и так уже были проблемы с безопасностью, потому что здесь жила команда «Аль-Джазиры» и они снимали пятиминутные репортажи прямо со своего балкона. Когда разъяренные люди, с которыми мы столкнулись сегодня, увидят, что им подсунули пустую карту памяти, они найдут, где мы живем, и придут за нами.

Мы решили немедленно уехать. На следующий день мы с Ником отправились обратно в Каир. Ехать нам пришлось в сопровождении немецкой телевизионной команды: репортеры попросили нас не бросать их одних в Александрии. Когда им не хватило места, чтобы разместить оборудование в багажнике машины, мы даже предложили положить что-то из их вещей к нам.

Когда мы добрались до столицы, нас остановили на контрольно-пропускном пункте – таких тогда хватало на дорогах. На этом пункте верховодили мужчины в гражданской одежде, вооруженные ножами и дубинками. Узнать, работают ли они на правительство или еще на какую-то группировку, не представлялось никакой возможности.

Один из мужчин потребовал у нашего водителя документы и велел ему открыть багажник. По мере нашего приближения к Каиру Зет нервничал все сильнее. Я включала на телефоне арабские песни, чтобы хоть как-то его успокоить. Сидя в машине, я увидела, как мужчины с поста машут вслед уезжающим немцам. Они мчались в сторону Каира, не подумав даже отъехать в сторону и подождать нас, чтобы убедиться, что с нами все в порядке.

Когда мужчины открыли наш багажник и увидели большую сумку с торчащим из нее оранжевым микрофоном, они тут же завопили по-арабски:

– Эти люди – шпионы!

– Не волнуйтесь, мы не шпионы! – сказала я, пытаясь их успокоить. – Все в порядке!

У одного мужчины в руках был пистолет.

– Мы должны их убить, – сказал он. – Они шпионы.

– Мы всего лишь журналисты, – сказала я. – Все нормально!

Я не могла понять, что происходит, пока не вспомнила, что лежит у нас в багажнике: оборудование, принадлежащее немецкой телевизионной команде, в том числе спутниковая тарелка и камера. Итак, здесь была женщина арабского происхождения с немецким паспортом и высокий белокурый американец в машине со спутниковой тарелкой и камерой. Выглядело это не очень хорошо.

В машину сели два египтянина. Я подумала, что они проводят нас в наш отель. В попытке вызвать к себе расположение я предложила им шоколад и плитки мюсли, которые были у меня в сумке: «Вы же пытаетесь нам помочь, верно?» Они наградили меня странным взглядом, но батончики взяли.

Двое парней, сидя на заднем сиденье, указывали нашему водителю, куда ехать. Мы остановились около огороженной территории, которая, судя по вывеске, являлась лесозаготовительной компанией. Позже полицейские сказали нам, что их участок был сожжен демонстрантами. Это показывало, какой напряженной стала ситуация в Египте к тому времени. В Александрии мы видели полицейские участки с проломленными стенами, выбитыми окнами, разбитыми вдребезги компьютерами и валяющимися повсюду пачками бумаг.

Мужчины забрали сумку с камерой, принадлежащей телевизионной команде. Мне велели выйти из машины и следовать за ними, а Ник и водитель оставались в машине. Внутри я увидела мужчин в камуфляже и других – в гражданском и с оружием. По лестнице мы поднялись на крышу, где мужчина в костюме курил сигарету. Он назвал себя капитаном Эхабом и спросил о моем происхождении. Я рассказала, кто я такая, и объяснила, что камера принадлежит немецким телевизионным репортерам, которые ехали с нами. Им не хватило места в багажнике, и они попросили нас положить к себе часть их оборудования.

Казалось, Эхаб поверил мне. Он заглянул внутрь сумки и прощупал углы. Потом расстегнул карман, сунул туда руку и вытащил конверт. Я увидела, как лица мужчин, которые были с нами в машине, стали серьезными. На конверте стояло одно число: 10 000. Внутри Эхаб обнаружил десять тысяч долларов наличными.

Он поднес к губам рацию:

– Приведите американца наверх.

– Я мог бы поверить, что вы ничего общего с этим не имеете, – сказал он нам. – Но в наши дни кто же оставит десять тысяч долларов незнакомцам? Итак, у нас есть женщина арабского происхождения с немецким паспортом и американец в машине с камерой, спутниковой тарелкой и десятью тысячами долларов. Это выглядит подозрительно. Думаю, надо все проверить.