Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Когда мы говорили в следующий раз, еще через несколько месяцев, командир сказал мне, что его жена в самом деле родила двойню. Голос его звучал устало.

– Когда вы были младенцем, вы тоже плакали день и ночь напролет?

– Думаю, я была очень милым ребенком, – сказала я.

– Откуда вы знаете?

– Просто знаю.

Позже он пригласил меня познакомиться с его женой и детьми. С гордостью он продемонстрировал мне свой тайный запас американских военных ботинок, солнечных очков, полевых кроватей и спецназовских курток, которые командир приобрел на черном рынке в Пешаваре. «Мы радуемся, потому что знаем, что они не смогут выиграть эту войну», – сказал он, с гордостью оглядывая свои трофеи.

Молодые родители дали мне подержать девочку, которая плакала по ночам. На моих руках она мирно заснула.

– Она плачет все ночи напролет, – сказал командир. – Она требует к себе всего внимания. Я назвал ее Суад.

Возвращаясь в Исламабад после своих поездок, я всегда заходила поболтать в офис Джамаля. Однажды днем, после поездки в Кветту, расположенный в низине город неподалеку от афганской границы, я остановилась, чтобы поздороваться с Джамалем. У него были посетители, и он предложил мне присоединиться к ним. Я села в углу комнаты, маленькими глотками пила чай и слушала одного из трех мужчин, который приехал из Вазиристана, самопровозглашенного государства на северо-западе Пакистана, ставшего приютом для Талибана. Мужчина представился как Карим Хан и сказал, что он журналист. Говорил он по-арабски и нещадно ругал Соединенные Штаты. «Единственный выбор, который у нас есть, – это начать против них джихад и переубивать всех американцев», – говорил он.

Многие годы я слышала одни и те же изъявления ненависти, в эту игру с обвинениями, кажется, играли все: от Пакистана до Ирака, от Ливана до Иордании. Только что в Кветте я встречалась с группой боевиков Талибана, которые заявили, что ненавидят американцев из-за того, что те оккупировали Афганистан и теперь их беспилотники нарушают границы Пакистана, попадая в такие места, как Вазиристан.

– Что бы американцы сделали, если бы мы явились в Соединенные Штаты и начали говорить им, как надо жить и как не надо? – гневался один из боевиков.

Я напомнила ему, что Соединенные Штаты вторглись в Афганистан после событий 11 сентября.

– Ну так что, разве Афганистан нападал на Соединенные Штаты?

– Это сделали люди, которых подготовили в лагерях в Афганистане, – ответила я. – И Талибан отказался выдать Усаму бен Ладена.

Мужчины злобно посмотрели на меня и сказали что-то на пушту, чего я понять не могла.

– Мулла Омар все очень ясно объяснил, – сказал мне один из мужчин. – Он сказал: «Покажите доказательства, что за всем этим стоит бен Ладен; пока доказательств нет, он под нашей защитой». Так велят наши традиции!

Я хотела и дальше бросать им вызовы, но почувствовала, что настроение нашей встречи изменилось. Если вначале они немного улыбались, то теперь их лица были словно каменные.

– Если бы вы были американкой, мы бы вас похитили, – сказал один из них под конец.

Но на этот раз у меня не было никаких причин отступать.

– Почему вы так хотите убивать американцев? – спросила я Хана.

Он выглядел удивленным.

– Потому что они убивают нас своими беспилотниками. Они убили несколько членов моей семьи, – сказал он, – а мои родные не имели ничего общего с Талибаном.

Он рассказал, что потерял сына и брата во время бомбардировки с беспилотников, в результате которой был разрушен его дом.

Я, конечно, знала, что для борьбы с боевиками в Вазиристане и других районах Пакистана Соединенные Штаты используют беспилотники. ЦРУ атаковывало дронами приграничные районы Пакистана с 2004 года, надеясь уничтожить боевиков «Аль-Каиды» и Талибана, скрывавшихся там. Но бомбы не всегда поражали намеченные цели. Ужасно, что от них гибли ни в чем неповинные люди, но мне все равно казалось, что я должна как-то защитить своих американских друзей. Среди моих начальников и коллег были люди разных вероисповеданий, и все они поддерживали меня, даже когда насилие джихадистов было обращено против их друзей и их родных мест.

– Большинство американцев вовсе не плохие. Они даже не знают, что произошло с вами и вашей семьей, – сказала я Хану. – Вы не можете возложить на них ответственность за действия их правительства.

Он не согласился со мной. Разумеется, американцы знают, что их правительство убивает «невинных людей», таких как его родные. Я спросила, не принадлежал ли его сын или брат к Талибану, «Аль-Каиде» или другой группировке боевиков. Он сказал, что они никогда к ним не принадлежали и что многие другие невинные люди погибли во время налетов беспилотников.

– Именно поэтому теперь так много людей присоединяются к Талибану, – продолжил Хан. – Потому что американцы нас убивают. У нас нет другого выбора, кроме как убивать их в ответ.

– Тем не менее, поверьте мне, что большинство американцев ничего не знают о том, что вы рассказываете. Присоединиться к террористам – это не решение проблемы.

– Вы их зовете террористами! А то, что Америка делает с нами, – это тоже терроризм! Но жизни мусульман ничего не значат для Запада!

Это были давно затасканные обвинения, но я-то знала, что действительность гораздо сложнее. Я хотела, чтобы он понял, как много людей в Соединенных Штатах боролись с несправедливостью и делали все, чтобы помочь Халеду эль-Масри и другим людям, с которыми обошлись нечестно.

– Я уверена, что, если бы люди узнали, что случилось с вашими родными и с другими людьми, они бы попытались вам помочь, – сказала я.

– Как тут можно помочь? – он говорил так, как будто не верил ни единому моему слову.

Я рассказала ему о деле эль-Масри и о том, как «Нью-Йорк таймс», американская газета, первой поведала миру о его истории. Более того, ее редакторы позволили мне, женщине-мусульманке, писать о нем, хотя, если бы я оказалась не права, у них были бы большие проблемы. Я рассказала Хану о репортажах в других американских газетах, таких как «Вашингтон пост», где говорилось о пытках, которые использует американская разведка, и о том, как много американских адвокатов предлагают помощь жертвам таких пыток на безвозмездной основе.

Он слушал очень внимательно.

– Что такое «на безвозмездной основе»?

Я объяснила, что многие адвокаты ведут такие дела, не требуя никакого вознаграждения, потому что они против нарушения прав человека.

– Я уверена, что в Соединенных Штатах много адвокатов, которые постарались бы помочь, если бы узнали, как много гражданских лиц гибнет во время бомбардировок с беспилотников, – сказала я. – Большинство американцев уважают принципы правового государства.