Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

– Так что же тогда насчет мира?

– Мы ничего против Соединенных Штатов не имеем. Нам просто не нравятся люди, которые говорят нам, как жить.

Запад лишил Талибан власти, но командир верил, что он и его друзья смогут вернуть себе Афганистан.

Я посмотрела на трех мужчин, сидящих по другую сторону стола от меня.

– Но что все это означает для женщин? – спросила я. – Например, смогу ли я и дальше заниматься своей работой, если к власти придет Талибан?

Переводчик рассмеялся, и к нему присоединились другие. Шейх ответил по-арабски:

– Суад, просто выберите для себя цвет бурки, и никаких проблем – вы можете продолжать заниматься журналистикой.

Он имел в виду одеяние, которое носили многие женщины в Афганистане и которое было необходимо при талибах. Этот наряд закрывает женщину с головы до ног, оставляя только маленькое, покрытое сеткой отверстие для глаз.

– Мне не нравится носить бурку. Нигде в Коране не говорится, что женщина должна прятать лицо.

– Да, Суад, вы правы. В Коране не говорится, что женщины должны носить бурку и прятать лица, но в некоторых регионах это традиция и не стоит ли дать возможность решать самим людям?

– Тогда не должны ли сами женщины решать, должны ли они носить бурку? – возразила я. – Пока что такое ощущение, что вы не оставляете им выбора.

– Каждый палец на вашей руке отличается от другого, – с улыбкой сказал командир. – И точно так же и мы. Не у всех талибов одинаковое мнение о том, какой должна быть женщина. Лично мне нравятся умные и сильные.

Вскоре принесли еду: зажаренных цыплят, кебаб из барашка, соус, рис с изюмом, запеченные грибы, картофель, суп-пюре из разваренных бобов и зелень. Это был настоящий пир, слишком огромный для четырех человек.

Я делала заметки, но тут шейх сказал:

– Перестаньте писать. Пришло время для очень важных вопросов. Давайте поговорим о жизни. Вы знаете, сестра Суад, я ищу вторую жену и много хорошего слышал о немецких женщинах. Говорят, они угадывают желания своих мужей еще до того, как те произнесут их вслух. Думаю, вы такая и есть.

Я тут же вспомнила о джихадисте из Зарки, который пытался соблазнить меня текстовыми сообщениями, и о том, как я невольно пошутила о замужестве с зятем Шакера аль-Абси. На этот раз я решила притвориться дурочкой.

– Не могу говорить за всех немецких женщин, я-то ведь не настоящая немка, – сказала я по-английски. – Мой отец – марокканец, а мама – из Турции. Но думаю, что вы начитались сказок.

Шейх внимательно выслушал перевод.

– Ну да, но есть же и немецкие женщины мусульманского происхождения, – сказал он.

– Шейх, честно говоря, не думаете ли вы, что вам достаточно головной боли от одной женщины?

– Да, возможно, вы правы. И от одной головной боли хватает, – он довольно натурально вздохнул. – Чем больше жен, тем больше голова болит. Хотя хорошо, когда детей много. Конечно, я не возьму вторую жену, если первая не согласится. Но она бы хотела, чтобы был кто-то, кто помогал бы ей управляться по хозяйству.

«Ну шикарно!» – подумала я.

Тем временем командир продолжал подкладывать еду в мою тарелку, не забывая и про себя.

– Я хочу умную жену, – продолжил он. – У Пророка Мухаммеда были сильные жены, а сильная жена делает сильного лидера.

Я призналась, что удивилась, услышав эту его фразу.

– Можно я вас спрошу, – продолжил он, – как много мужчин спят с женщинами и не берут их в жены? Не думаете ли вы, что мы ведем себя честнее. Мы не просто соблазняем девушку. Мы женимся на ней. Мы заботимся о ней. Мы не стараемся сделать женщине больно. Аллах не велит так поступать. Суад, вам надо об этом подумать. У нас среди командиров есть очень сильные мужчины. Они были бы счастливы жениться на такой девушке, как вы.

Я снова попыталась вывернуться, сказав, что последнее слово будет за моими родителями. Это было оправдание, которое раньше всегда срабатывало.

Трое мужчин набросились на еду, ломая куски хлеба и подхватывая ими рис и мясо, как ложками. Хотя шейх сказал, что блюда не такие острые, как обычно, я чувствовала, что у меня язык горит от перца, и оставила большую часть еды на тарелке, сказав, что все очень вкусно, но я, к сожалению, уже сыта. В конце концов, шейх взял мою тарелку и доел мой обед.

– Это большая честь, – прокомментировал его действия переводчик.

– Я не доедаю за каждым встречным, – сказал шейх. – Сегодня мы принимаем вас не как журналистку. Мы принимаем вас как человека, к которому относимся с уважением.

Такие переходы – от страха к фамильярности, от ощущения, что стоишь на краю катастрофы, к теплому чувству от того, что тебя воспринимают как человеческое существо, а не потенциального врага, – расслабили меня. После обеда мы остановились на отдаленной бензозаправочной станции на шоссе. К нам на мотоцикле подъехал мужчина с длинной бородой. Он держал в руке пистолет и пакет, на котором были нарисованы темно-красные цветы. На какую-то секунду я подумала, что выглядит это забавно – пушка и розы.

Переводчик передал пакет командиру Талибана, который вручил его мне.

– Я не могу этого принять, – сказала я, спрашивая себя, откуда же приехал мотоциклист и как долго ему пришлось ждать.

– Вы должны это принять, если не хотите, чтобы мы вас похитили, – сказал командир.

Журналистская этика запрещает нам принимать подарки, но редактор никак не мог наказать меня за то, что я взяла этот.

– Спасибо вам, – сказала я, принимая пакет. – И передайте от меня наилучшие пожелания вашей жене.

– Не забудьте, вернувшись в Германию, поискать для меня подходящую кандидатку, – сказал он с легкой улыбкой.

Вернувшись в гостевой дом в Карачи, где я остановилась, я позвонила Аднану, который с нетерпением ждал этого звонка, чтобы убедиться, что я в безопасности, и перезвонила волнующимся друзьям, которые не могли до меня дозвониться. Затем я поднялась в свою комнату и открыла пакет. Там оказалось ароматическое масло и красные и зеленые декоративные камни. Я смотрела на пакет и пыталась понять, что это значит. Я думала, что такое ощущение, возможно, возникло от усталости, но весь вечер казался мне сном – странным, нереальным сном. Но когда я проснулась наутро, они были на месте – мои подарки из Талибана.

Месяц спустя я после небольшого перерыва вернулась в Пакистан, на этот раз в его столицу – Исламабад. Я связалась с командиром Талибана, и он снова вскользь упомянул, что ищет вторую жену. Я сказала, что видела его во сне с двумя ягнятами, и это может означать, что его жена беременна двойней. Он рассмеялся и сказал, что она действительно беременна, но двойню не ждет, и спросил, как я думаю, мальчика она ждет или девочку. Я сказала, что мальчика. Он сказал, что если вдруг станет отцом девочек-близнецов, то одну назовет в мою честь. Мы оба рассмеялись.