Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Вскоре я с радостью узнала, что получила стипендию в Гарварде. Счастливая, я уехала в Кембридж, где провела год, изучая долгосрочные стратегии террористических организаций с начала так называемой «Арабской весны». Также я продолжала работать с Ником Кулишем, чтобы закончить книгу «Вечный фашист», которая вышла в 2014 году.

Но, по правде говоря, в своей профессии я переживала глубокий кризис. Я была журналистской мусульманского происхождения, которая помогла пролить свет на настоящую историю фашистского врача, обвиняемого в страшных преступлениях против евреев, и это могло сделать меня объектом слухов и нападок. Также «Арабская весна» оказала значительное влияние на то, что считать освещением событий по всему миру, когда новые новостные сайты появляются один за другим. «Гражданская журналистика» выглядела как значительное явление, но меня волновало, что эти репортажи активистов сделают с тем, что мы называем «правдой». Если читатели и зрители привыкнут к журналистике такого рода, которая передает происшедшее только с точки зрения одной стороны, изменится ли когда-нибудь их точка зрения на мир?

Что бы сказали такие люди, как Морин Фаннинг? Будет ли кто-нибудь снова задавать вопрос, почему никто не написал о том, что «Арабская весна» превратила достаточно стабильные государства в угрозу безопасности? Что это на самом деле случилось из-за раскола между сектами, все сильнее и сильнее разделявшего арабский мир? Что некоторые из тех, кто заявлял, что они вышли на улицы ради демократии, не разделяли демократические ценности Запада?

Вскоре после окончания стажировки в Гарварде я была в Дубаи, где обедала вместе с братом и несколькими друзьями, и тут раздался звонок от моей сестры Ханнан. Взяв телефон, я поняла, что она звонила уже несколько раз, но в ресторане было так шумно, что я просто не слышала звонков.

– Здесь подразделение особого назначения из полиции, – сказала она. – Они утверждают, что твоей жизни грозит опасность.

Вначале я подумала, что это просто дурная шутка, но голос ее был взволнованным.

– Клянусь, я не шучу. Они сказали, что должны немедленно с тобой поговорить, и оставили номер. Ты должна перезвонить им прямо сейчас.

Я не могла понять, что происходит. Кто мне угрожает и почему?

Я позвонила дежурной в подразделении немецкой полиции, специализирующемся на терроризме, и она объяснила, что ее коллеги из разных подразделений и разведки попросили ее немедленно связаться со мной.

– Очень надежный информатор сообщил, что готовится попытка похитить или даже убить вас. Были какие-то разговоры о том сценарии, который использовали при похищении Даниэля Перла.

Я была вне себя.

– Кто меня хочет похитить? Почему? Откуда это стало известно?

– Я не могу все рассказать вам прямо сейчас, но это связано с тем регионом, где вы сейчас находитесь. Люди, у которых вы ранее брали интервью, как-то связаны с джихадистами.

– Мои родственники могут оказаться в опасности из-за этого?

– Лучше всего будет, если вы вернетесь так быстро, как сможете. Тогда мы сможем поговорить об этом с глазу на глаз.

Я пыталась оставаться спокойной, но чувствовала себя виноватой из-за того, что мои родные могут подвергаться опасности из-за меня. Еще я чувствовала себя очень одинокой.

Я попросила Ханнан ничего не говорить родителям. На следующий день я вылетела в Германию, а еще через день назначила встречу с людьми из специального подразделения.

В вечер перед днем встречи я получила тревожный сигнал в Twitter. Марьям аль-Хаваджа упомянула мое имя в одном из своих твитов.

Это была ссылка на статью в «Фореин полиси», где она была одним из авторов. Статья была написана в ответ на материал, который я написала для «Дэйли бист» о Самире Раджаб, министре массовых коммуникаций Бахрейна. Раджаб была очень необычной личностью – обладающей властью шиитской женщиной и матерью троих детей, причем у ее семьи были сложные связи с оппозицией. Аль-Хаваджа и ее соавтор обвиняли меня в том, что я стала подсадной уткой бахрейнского правительства, рассказывая о Раджаб как о примере женского успеха, тогда как ее история была исключением, а не правилом. «Мехнет не смогла подвергнуть сомнению ни одно из официальных политических заявлений Раджаб, – писали они. – Она не видит того, что Раджаб является соучастником той жестокости, которая направлена против бахрейнского народа. Мехнет упустила свой шанс сделать то, что журналисты должны делать… Статья Мехнет о Раджаб нисколько не удивляет, поскольку ее материалы о Бахрейне всегда отражали принятие государственной концепции без всякой критики. Этого, конечно, не мог упустить бахрейнский режим, который ранее дал ей возможность взять интервью у короля, затем, несколько месяцев спустя, – у премьер-министра Халифа бен Салмана аль-Халифа». Хотя меня можно было назвать кем угодно, только не крупным игроком в бахрейнской политике, мое имя упоминалось в статье восемь раз. Авторы даже не обеспокоились поинтересоваться, как я вижу эти события со своей стороны.

«Великолепно. Теперь вместе с джихадистами на меня нападают и эти экстремисты», – подумала я. Я задавалась вопросом, не связана ли новая угроза с этими людьми в Бахрейне. Разумеется, вскоре после того, как я дочитала статью, позвонил один из моих источников из немецкой разведки. «Вы уже видели «Фореин полиси»? – начал он. – Там упомянуто ваше имя, и между строками они много чего подразумевают. Это не особенно хорошо, госпожа Мехнет».

Я сказала, что не я велела им все это написать. На самом деле я и понятия обо всем этом не имела.

На следующий день я встретилась с полицией. Мы сидели за столом вчетвером. Один из мужчин читал документы из какого-то файла. Он объяснил, что, по всей видимости, бывший рэпер немец Кусперт, также известный как Десо Дог и Абу Малик, а теперь еще и как Абу Талха аль-Альмани имел разговор с одним из своих товарищей где-то в районе турецко-сирийской границы. «В этой беседе они говорили о том, замужем вы или нет, – сказал немецкий чиновник, опуская глаза в файл. – И, очевидно, план состоит в том, чтобы выманить вас на турецко-сирийскую границу под предлогом эксклюзивного интервью.

Его голос звучал так, как будто он что-то читает в файле, но говорил-то он о моей жизни!

– Итак, в целом, – продолжил он, – если вы поедете туда ради интервью, они похитят вас и велят выйти замуж за одного из них, а если вы откажетесь, вас обезглавят и снимут это на видео.

– Они хотят принудить меня выйти замуж за одного из них? – переспросила я.

– Так они угрожают.

Мне приказали не выезжать ни в приграничный регион, ни в какие-либо районы поблизости от него.

Поскольку я не знала, кто сообщил об этой угрозе немцам, я решила поднять собственные контакты вокруг бывшего рэпера, который теперь называл себя Абу Талхой.