Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Мать Перо рассказала мне, что перед отъездом он начал говорить об «антимусульманских» нападках в Европе. По ее словам, он говорил: «Это не наша страна. Большинство людей в Европе ненавидят ислам и мусульман». Чем больше времени мальчик проводил со своими новыми друзьями, тем сильнее он чувствовал отчуждение, несмотря на то что родился в Германии.

На следующий день мы с Майклом пришли в дом семьи Перо, и примерно в то же время пришел Абу Адам. Серс была не первым человеком, посчитавшим его похожим на Усаму бен Ладена, – люди многие годы так о нем говорили. Возможно, это происходило из-за его белых одежд и клетчатой куфии – традиционного мужского исламского головного шарфа – или из-за его длинного лица и черной бороды с сединой. Ранее мы с ним уже обсуждали, и он сказал, что то, как он выглядит, очень важно для молодых людей – они видят в нем человека, которого могут уважать. «Представьте себе, что я надел бы пиджак и галстук, – сказал он. – Думаете, они стали бы меня слушать и доверять мне?»

У Абу Адама было четыре жены, но он никогда не осуждал ничей образ жизни. Много лет назад я была у него в доме и встречалась с его женами. Все они сказали мне, что вышли замуж по своей доброй воле и считают друг друга сестрами.

Тогда я сказала им, что не представляю, как они могут делить мужчину, которого каждая из них любит. Но к концу моего визита, выслушав спор имама со своими женами, о том куда поехать в отпуск – в Испанию (как хотел он сам) или в европейский Диснейленд (как настаивали жены, возможно, из-за множества детей), я повернулась к нему.

– На самом деле надо было спросить, как вы со всем этим справляетесь? – сказала я.

– У меня много терпения, – ответил он со смехом.

Позже они с женами прислали мне фотографии из своего отпуска в южной Баварии. На них я увидела четырех женщин, с головы до пят закутанных в черное, с закрытыми лицами, съезжающих на салазках с горы.

Абу Адам успешно вывел из числа радикалов несколько человек из разных стран, среди джихадистов у него было множество врагов. «На свете очень много людей, которые считают меня угрозой их образу действия», – сказал он мне. В результате с ним всегда ходил один из его последователей в качестве охранника.

Родные Перо снова рассказали свою историю. Багика снова плакала, и Митко пришлось почти все рассказывать самому. Абу Адам слушал и делал заметки.

– Вначале, когда он начал каждый день ходить в мечеть, я радовался и даже как-то гордился, – говорил Митко, обращаясь к Абу Адаму. – Буду с вами совершенно откровенен. Знаете, я никогда не был очень религиозным человеком. Ну да, иногда я молился, но не по пять раз в день. Поэтому я гордился, увидев рвение Перо… Я хотел, чтобы мой сын шел путем Аллаха. Это самый лучший путь. Но тот, которым пошел он, – нет.

Перо начал соблюдать все религиозные ритуалы со все большим рвением. В какой-то момент он даже сказал отцу, что не одобряет употребление алкоголя и отец должен больше внимания уделять вере. После отъезда родители поддерживали с сыном связь с помощью сотового телефона, счет которого пополнялся в Германии. «Я всегда проверяю, положил ли деньги, чтобы мы могли с ним поговорить», – сказал Митко. Но Перо меньше общался с отцом и сохранил более близкий контакт со своей матерью.

Митко и Багика были очень разочарованы тем, что немецкие власти не остановили их сына и других ребят. Почему молодым людям было так легко стать радикалами, а потом отправиться сражаться в Сирию?

– Вы просили его вернуться? – спросил Абу Адам.

– Да, я говорил ему: «Я не буду тебя ругать, просто возвращайся домой», – сказал Митко.

Его слова явно не возымели никакого эффекта.

Митко был просто убит горем от того, что все это случилось с его сыном здесь, в Германии, вдали от его родной страны, охваченной войной, и от конфликтов на Ближнем Востоке.

– Я и понятия не имел, как сдержать растущую религиозность Перо, – сказал Митко. – Я думал, что будет вполне достаточно заботиться о том, чтобы моим детям хватало денег.

– Думаю, что их лидер, этот эмир, слушает все наши разговоры. Они его контролируют, – сказала Багика.

В недели перед отъездом Перо постоянно смотрел видео, где были запечатлены жестокости, якобы совершенные режимом Асада. Мальчик говорил родителям, что мир охвачен войной за ислам.

– Он упоминал, что Сирия – это последний пример такой войны и долг каждого мусульманина поехать и помочь своим братьям, – сказал Митко.

В одном из последних разговоров Перо упомянул, что эмир и другие лидеры говорили ему о создании исламского государства. Родные не знали, к какой группировке он примкнул, но вспомнили еще одного подростка, который сбежал вместе с их сыном. Тот говорил родителям, что планирует присоединиться к отделению «Аль-Каиды».

– Однажды я говорил с эмиром, и он сказал: лучшее, что мы можем сделать для своего сына, – это выслать ему достаточно денег, чтобы он мог купить себе автомат «АК-47» и патронташ, – рассказал нам Митко. – Какой человек мог сказать такое родителям шестнадцатилетнего мальчика?

Я знала, что это означает: их сына выбрали для того, чтобы он стал боевиком. Во время одного из самых последних разговоров Перо сказал матери, что он присягнет на верность группировке боевиков после праздника Ид аль-Адха, до которого оставалось всего несколько недель. Времени было очень мало.

Абу Адам предложил, чтобы они попытались урезонить Перо, сказав, что Коран ставит семейные обязательства прежде всех остальных и запрещает насилие. Если это не сработает, возможно, им удастся убедить мальчика, что его мать очень больна, что было, в сущности, правдой: из-за беспокойства она чувствовала себя плохо, и ему нужно вернуться домой или по крайней мере встретиться с ней в Турции, но не в Сирии.

– Это будет нелегко. Не будет никаких восклицаний «О, хабиби!», а потом – всеобщих объятий и отъезда домой, – сказал Абу Адам.

В своей речи он использовал форму мужского рода арабского слова «дорогой».

Митко и Багика уже пообещали Перо, что они все начнут с начала, если он вернется домой, в Германию.

– Я сказал ему: «Сынок, просто возвращайся домой, и все будет хорошо». Я пообещал, что буду хорошим отцом, – сказал Митко, и я увидела слезы в его глазах. – Но это ничего не изменило.

Митко уже пытался говорить Перо, что его мать серьезно больна. Это тоже не сработало.

Тогда Абу Адам предложил другую идею:

– Похитьте его.

Он посоветовал семье, что сказать Перо, чтобы у эмира не было выхода и он отпустил мальчика в последний раз повидать мать и получить ее благословение до того, как он пойдет на войну.

– Возможно, это наш последний шанс, – сказала мне Багика в тот вечер.