Сева Новгородцев - Настоящий джентльмен. Часть 1

Мотор у «жучка» сзади, сразу за сиденьями пассажиров, на ходу он раскаляется, масло, которое неизбежно подтекает из старого сальника, начинает подгорать, в салоне появляется легкий синеватый дымок. Ринат начинал психовать. Надо было останавливаться и делать перерыв.

Мы выехали на рассвете, поскольку планировали вернуться в тот же день: ночевать в Неаполе было не по карману. Мне на нервы действовала недавняя поломка, когда заклинило цилиндры, а кроме того, мы ехали без всякой страховки, да еще с советскими правами, где все было написано русскими буквами. «Жучок» тужился, выжимая 95 километров в час. Мимо нас с легким шорохом пролетали «мерседесы», «феррари» и «порше». Наконец, приехали в Неаполь. Чтобы стряхнуть с себя клаустрофобию тесной машинки, набитой людьми, решили сходить в неаполитанский музей, а уж потом ехать в недалекие Помпеи.

Времени осталось мало, поэтому осматривали бегло, в движении. Главное было найти Лупанарий, доисторический дом терпимости.

Секса в Советском Союзе, как известно, не было, и советский человек скучал по нему, даже не зная, что он есть. Первый взгляд на фрески с игрищами имперского Рима показывал, что современная Рязанская, Псковская и Новгородская области в этом смысле заметно отставали от граждан Помпеи, живших 2000 лет назад. Я во всем виню годы сталинской половой реакции.

То, что мы увидели, было результатом первой реставрации, ее делали в 1949 году (в 2006-м Лупанарий еще раз реставрировали). Туристы могли видеть древние таблички с написями «Hic habitat felicitas» — «Здесь обитает счастье» или «Sum tua aere» — «Я твоя за деньги».

Фрески инструктивно-прикладного характера восстановлены как новые. Становится понятно, что клиенты древнего лупанария (два этажа, десять комнат) ждали своей очереди в тесном коридорчике, глядя на эти картинки.

На работу в лупанарий шли в основном иностранки, часто рабыни. Они пользовались ярким макияжем, носили броские шелковые туники. У входа в комнату висела табличка с именем дамы и ее цена. Историки сообщают, что цена дамы равнялась примерно полулитру вина или двум буханкам хлеба. Проституткам также надо было регистрироваться в местной магистратуре, их, как гладиаторов и актеров, считали низшим классом общества. Женатым римским гражданам разрешалось посещать лупанарий по закону.

Не так давно архиепископ прибежища Св. Девы Марии в Помпеи пожаловался, что древние улицы вновь полны проститутками, особенно их много у виллы деи Мистери и на виа Плинио. «Ах, — писал в своем комментарии историк культуры Маурицио Ассальто в газете «Стампа», — это, видимо, дух самого места, genius loci, не случайно ведь поэт Марциал называл Помпею «троном Венеры». Получается, что традиции древнего Рима по-прежнему сильны. С другой стороны, за две тысячи лет кое-что изменилось. Двумя буханками хлеба теперь не отделаешься. Хлеб не тот.

Конечно, буханками и тогда никто не расплачивался. В ходу были деньги, римские сестерции. Сестерций — это серебряная, а позже аурихалковая (это блестящая, как золото, бронза) монета в два асса и один семис. Дословно означает «половина трех». Обозначался римской цифрой II и буквой S, часто цифру накладывали поверх буквы, получался значок, который мы сегодня знаем как доллар. Буханка хлеба стоила пол-сестерция, секстариус вина (примерно пол-литра) — от половины до целого сестерция, модиус зерна (6 килограммов 670 граммов) — 7 сестерциев, новая туника — 15, осел — 500 сестерциев.

«Два друга были здесь, — сообщает нам восстановленное граффити в Помпеи. — Они славно провели время, истратив на путан 105 с половиной сестерциев».

Наша улица, виа Умберто Каньи, была на окраине Остии, почти у берега Тибра. Сейчас там повсюду асфальт и тропическая зелень, около устья реки построена марина для яхт и лодок, а в 1976 году район этот населяла беднота. Немощеные улицы, пыль. В местном баре, где вино стоило дешевле бензина, на пол толстым слоем сыпали древесные опилки — сори сколько душе угодно. Народу в этом баре всегда было полно.

Если ехать по набережной Lungomare Paolo Toscanelli [2] Paolo dal Pozzo Toscanelli (1397–1482) — флорентийский математик, астроном и географ. В 1474 году он отправил письмо португальскому королю, в котором сообщал, что поскольку Земля — шар, то до Индии можно добраться через Атлантический океан. К письму он приложил карту с градусной сеткой. Письмо попало в руки Колумбу, он попросил прислать ему копию. Тосканелли ошибся в расчетах, увеличил размер Азии и сократил путь от Лиссабона до Японии. Колумб плыл в Индию, поэтому открытые им острова назвал «Вест-Индскими», но из-за ошибки Тосканелли открыл не Индию, а Америку. , то на другой оконечности Остии начинается большой зеленый массив из итальянской сосны, пинии. Дерево редкой красоты, с кроной в виде зонтика [3] Герой сказки «Золотой ключик», Буратино (по-итальянски — «Пиноккио») был сделан папой Карло из пиниевого полена. . Здесь все сохранилось с начала времен — в глубине леса попадаются древнеримские дороги, вымощенные огромными плоскими камнями.

Я приезжал сюда на «жучке», ставил его в тени деревьев, вынимал из машины сиденье и, сидя в напоенном солнцем благоуханном воздухе, принимался за сочинение учебника.

Всякий человек, решивший выучить новый язык, робеет перед этой огромной и нелегкой задачей. Такого человека надо морально поддержать, помочь ему сделать первые шаги. Итальянец, взявшийся за русский, должен с удивлением осознать, что много русских слов он уже знает.

Арка, ария, газета, лотерея, паспорт, помидор. Балкон, балерина, фортепиано, оперетта, соло, виртуоз. Фирма, импресарио, автострада, конфета…

Я листал, страницу за страницей, толстый словарь, отыскивая общие термины. Набралось под 800 слов. Представляете радость студента? Он открывает учебник, где на первой же странице ему сообщают, что несколько сотен слов в русском языке он получил как приданое от мамы и папы.

Я вспомнил, как в 1955 году, после смерти Сталина, вышел первый англо-русский разговорник, составленный С.В. Неверовым. Стоил он шесть дореформенных советских рублей (инженер получал 1200). Я учился в восьмом классе. Никогда не забыть мне первые фразы, почерпнутые из этой карманной книжки: «Я приехал в составе английской делегации на празднование Первого мая» или «Мы прибыли в Советский Союз по приглашению Антифашистского комитета советской молодежи». У меня тогда с этим английским как-то не заладилось. Я помнил свое юношеское разочарование и теперь хотел, чтобы у читателей моего учебника не возникало подобной тоски, или, по-итальянски, — «малинконии».

Закончив несколько уроков, я звонил Джорджио, чтобы он устроил встречу с художником, Марио. Мне нужно было объяснить суть происходящего в диалоге и наметить сюжеты для иллюстраций. Поначалу все шло отлично, Марио приносил смешные и обаятельные картинки, но потом работа стала понемногу буксовать. Происходило это, скорее всего, из-за денег — Марио, как и меня, кормили обещаниями, и он предпочитал делать ту работу, за которую платили.