Сева Новгородцев - Интеграл похож на саксофон

В мастерской Сакса вытачивали кларнеты, гобои, фаготы, тянули из латунного листа трубы, тромбоны и тубы. Шарль-Жозеф был самоучкой, быть может, просто потому, что учиться своему делу было тогда не у кого. Путь самоучки долог и порой мучителен, все трудности и препятствия ему приходится преодолевать самому, но эта привычка полагаться только на свои силы производит личность самостоятельную, способную мыслить оригинально. Шарль-Жозеф сделал немало изобретений, получил полтора десятка патентов, успешно участвовал в многочисленных выставках, получал призы и награды.

Дети в семье появлялись с завидной регулярностью, они подрастали и бегали по дому и мастерской шаловливой стайкой. Даже по перечню детских травм (чашка серной кислоты, ядовитые лаковые испарения) маленького Адольфа видно: он с раннего детства был неотделим от отцовского производства. Потому неудивительно, что позже он стал учеником и подмастерьем. Школьную премудрость ему преподавал дядя, учитель по профессии, кроме того, Адольф бралурокипения и игры на флейте.

Флейта — инструмент своенравный, у хорошего музыканта она звучит божественно, но у начинающего производит отвратительные звуки. Он пробует дуть в нее и так, и этак, скручивает головку, обливает подушки водой, чтобы они лучше перекрывали отверстия, и неизбежно наступает период, когда музыкант начинает винить инструмент. Через это, думаю, прошли все, в том числе и наш герой. Разница была в том, что он мог сделать себе флейту сам и много экспериментировал в поисках нужного звука.

В шестнадцать лет Адольф участвовал в промышленной выставке в Брюсселе, где экспонировал свою коллекцию флейт и кларнетов из слоновой кости, которые сам же и демонстрировал.

Если вам доведется увидеть антикварный кларнет того времени, обратите внимание — инструмент незатейливый, деревянная трубка с отверстиями и парой клапанов. Для того чтобы сыграть полутон, музыканту приходилось открывать или закрывать отверстие наполовину. Это требовало немалой сноровки и было предметом гордости оркестровых профессионалов. И вот шестнадцатилетний юноша решил, что он может усовершенствовать инструмент, на котором играло несколько поколений.

Адольфу Саксу предстояло придумать механизм, позволявший удобно и быстро играть весь хроматический звукоряд, отлить все его части в металле с высокой точностью, создать систему пружин и креплений. На эту работу ушло четыре года, результатом стал совершенно новый кларнет с двадцатью четырьмя клапанами. Вернее, не один кларнет, а несколько его разновидностей.

Особенно поражал воображение самый большой инструмент этого семейства — бас-кларнет. Хабенек, дирижер оркестра Парижской оперы, был в таком восторге от новой модели, что назвал старые кларнеты «варварскими инструментами». Для традиционалистов это было очень обидно.

Солист «Королевской гармонии» в Брюсселе воспринял появление нового кларнета как личное оскорбление и наотрез отказался на нем играть. «Чего хорошего можно ожидать от этого жалкого подмастерья Сакса?» — заявил он. Молодой Адольф вызвал обидчика на музыкальную дуэль: «Вы играйте на вашем кларнете, а я на своем». По Брюсселю пронесся слух, посмотреть и послушать собралось четыре тысячи человек. Триумф Адольфа Сакса был столь убедительным, публика так горячо аплодировала ему, что капельмейстер тут же предложил ему стать солистом.

Появление виртуоза, а также новые возможности, которые давал кларнет Сакса, вдохновили на сочинение для него особо виртуозных партий. Когда, по прошествии некоторого времени, Сакс покинул «Королевскую гармонию», произведения эти сняли с репертуара, поскольку технически никто их не мог исполнять.

Адольф Сакс тем временем продолжал творить, выдумывать, пробовать. Рефлектор звука, новый двойной бас-кларнет, процесс настройки фортепиано, оставшийся его секретом, паровой орган, который было «слышно на весь район», — вот неполный перечень того, что вышло тогда из его мастерских. Слава Сакса распространилась за пределы родной Бельгии, стали поступать предложения из-за границы — из Лондона, Санкт-Петербурга, но Адольф Сакс их не принимал. Он сетовал на удушливую обстановку, на мелочность мышления, но отдавал себе отчет в своих возможностях и таланте, а главное — в способности претворять свои планы в жизнь. Как я понимаю, здесь, дома, у него были квалифицированные работники, способные выполнить техническое задание изобретателя. А поедь он куда-нибудь в Россию?

На Брюссельской выставке 1840 года Адольф Сакс представил девять новых изобретений, работал не покладая рук. Он хотел признания. Признания его несомненного новаторства, заслуг в революции, которую он произвел в инструментальной музыке. Почти ни у кого не было сомнения, что он получит золотую медаль, это было вынуждено признать даже жюри, которое присудило Адольфу Саксу золотую медаль выставки, но одновременно отказало ему, заявив, что он «слишком молод» и что ему придется довольствоваться вызолоченной медалью из бронзы. Адольф был взбешен. «Если они считают меня слишком молодым для золотой медали, то я считаю себя слишком старым для позолоченной», — заявил он.

Тогда же началась работа над первым саксафоном. Она велась в большой тайне, чтобы не украли идею, а первый инструмент, посланный на выставку 1841 года, Адольф Сакс демонстрировал из-за занавеса, никому его не показывая. Загадочный инструмент заинтриговал многих. «Поторопитесь закончить свое семейство новых инструментов, саксофонов, — писал ему из Парижа композитор Халеви, — и приезжайте на выручку несчастных композиторов, которые ищут нового, и публики, которая требует нового».

После истории с медалью удушливость и провинциальность бельгийской жизни показались Адольфу невыносимыми, он принял решение ехать в Париж, куда отправился полный планов и идей. В кармане было почти пусто, 30 франков на пропитание и мелкие расходы. В Париже он снял себе мастерскую на рю Сен-Жорж, сарай, в котором и поселился. Деньги на предприятие занял у знакомого музыканта.

Адольфу Саксу было почти 30 лет. У писателя тут появляется соблазн сравнить нашего героя с другими выдающимися людьми, например с Наполеоном, выигравшим свое первое сражение в Италии в 27 лет, Ньютона и Эйнштейна, опубликовавших свои теории в молодые годы (Ньютон в 24, Эйнштейн в 26 лет), или напомнить, что гении вообще долго не живут, скажем, Моцарт умер в 35, а Шуберт в 31 год.

Мне кажется, что Адольф Сакс был ближе к Наполеону, Моцарту или Шуберту, чем к мыслителям, обитавшим в чистом пространстве высоких теорий. Примерно этои сказал об Адольфеего земляк из Динанта: «Сравните, сколько было выдающихся юных математиков и сколько было физиков. В математике вундеркинды бывают, в физике — никогда. Сакс принадлежит к категории интеллектуалов, которые работают с материей, а не чистой формой».