Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

В семь утра Джек и Фрэнк Дэвис были на условленном месте сбора, но… «Армии» там уже не было. Все две тысячи безработных покинули Окленд на два часа раньше — в пять. Их отъезду предшествовала целая история, в которую Джек, из-за отсутствия в лагере, посвящен не был. Суть ее такова. «Генерал» Келли был уверен, что его «Армию» отправят в нормальных пассажирских вагонах. «Сауферн Пасифик» (железнодорожная компания) полагала иное. В день накануне отъезда стало известно, что для поездки приготовлен товарный состав. Келли возмутился. Его арестовали полицейские и отвели в участок. В два часа ночи следующего дня железнодорожники подогнали состав и начали погрузку. Когда всё было готово, привезли Келли, сунули в вагон и дали сигнал к отправке. «Армия» двинулась в путь.

Расспросив на месте, что и к чему, опоздавшие решили догнать эшелон и рассудили, что без труда сделают это на узловой станции — Сакраменто. Недолго думая Джек разменял золотой «игл» [89] Золотая монета достоинством в десять долларов (основа американского «золотого стандарта»), чеканившаяся в США с 1795 по 1933 год. Элизы — на билеты в поезд. Но в Сакраменто эшелон они не застали — он проследовал дальше, в Огден, штат Юта. Там заканчивались пути Южной Тихоокеанской (Southern Pacific) и начинались владения Центральной Тихоокеанской компании (Central Pacific). В Огдене, посчитали компаньоны, «армейцы» задержатся — туда должны были подтянуться другие «подразделения» с Запада. До Огдена путь был неблизкий, денег, оставшихся от «золотого», не хватило бы не то что на два, но даже на один билет. Джек с Фрэнком дальше решили ехать «зайцами». Этот способ передвижения Лондон неплохо изучил, общаясь с «детьми дороги» в окрестностях Бениции. Впоследствии, сочиняя книгу автобиографических рассказов и очерков «Дорога», писатель довольно подробно описал это рискованное дело.

Что же удивительного в том, что пути товарищей разошлись: Дэвису удалось вскочить на площадку одного из вагонов проходящего трансконтинентального экспресса, а Лондону нет. Они договорились встретиться в Рено, на границе Калифорнии и Невады, но нашли друг друга почти на 200 миль восточнее, на станции Уиннемакка, уже в самом сердце «серебряного штата».

Это было опасное и очень тяжелое путешествие. Поэтому не стоит удивляться тому, что Фрэнк Дэвис решил не испытывать дальше судьбу, а вернуться домой. Джек продолжил путешествие. Впрочем, как можно понять из тех эпизодов, которые он впоследствии живописал в «Дороге», путешествовал он не один, а в компании с такими же отставшими «армейцами», а то и просто бродягами, которых в Америке называют «хобо». Да и сам он всё больше походил на бродягу: загорел, исхудал, одежда его истрепалась, лицо обветрилось и закоптилось паровозной сажей, в глазах горел голод.

В Огдене «Армию Келли» Джек тоже не застал и отправился дальше. На одном из перегонов с ним произошел опасный инцидент: он вскочил на площадку почтового вагона, а тот находился недалеко от паровоза, из трубы которого густо летели искры. Поскольку Джек устал, то, растянувшись на площадке, сразу уснул, а проснулся от запаха гари: горела его одежда — искры попали на ткань, сильный ветер раздувал тление, превращая его в открытый огонь. Джек не сгорел, но лишился пальто и пиджака, которые вынужден был сбросить. Тем самым ситуация изрядно осложнилась: на Дальнем Западе США весна — отнюдь не теплое время года. Да еще в горах, где в основном пролегал маршрут, да на открытой всем ветрам площадке вагона. Чудо, что Лондон не только не замерз, но даже не заболел. Кор-милея он тем, что мог раздобыть у местных жителей, иногда его угощали в салунах при станции. Вот, например, что он записывает в местечке Рок Спрингс в Вайоминге: «Я зашел в салун, чтобы помыться теплой водой и выпить стакан пива. Эти слова я пишу, находясь в салуне. Похоже на то, что это и есть самый настоящий запад во всей его прелести и дикости… В настоящий момент два ковбоя выясняют отношения: похоже, здесь произойдет убийство. Один ростом в 6 футов 4 дюйма, другой разве что на чуток пониже» [90] 6 футов 4 дюйма — чуть больше 1 метра 90 сантиметров. Цит. по: Haley J. M. Wolf. The Lives of Jack London. P. 65. .

Впечатления… Для Джека они много значили. Собственно, ради впечатлений он прежде всего и отправился в дорогу — едва ли он глубоко проникся идеями Кокси и требованиями безработных, хотя, безусловно, последним сочувствовал.

Показательно, что специально для путешествия он завел записную книжку, куда по горячим следам заносил собственные впечатления, детали быта, происшествия и т. п. Зачем он это делал? Неужели уже тогда видел себя писателем и рассчитывал позднее использовать заметки? Едва ли, думается, он делал это осознанно, скорее — инстинктивно. Но этот инстинкт выдавал в нем художника. Кстати, приведенные выше слова о салуне как раз из этой самой записной книжки. Он действительно использовал записи из нее, когда в 1907–1908 годах писал очерки для книги «Дорога».

«Армию Келли» Джек нагнал, перебираясь через Скалистые горы: он запрыгнул в поезд и обнаружил в вагоне два десятка человек. От них узнал, что они — арьергард «Армии», несколько десятков их товарищей находились в других вагонах состава. Это произошло почти через две недели после отъезда из Окленда. Арьергард воссоединился с воинством несколько дней спустя — в городке под названием Гранд Айленд в Небраске. Оттуда их путь лежал в город Кирни, а затем в Де Мойн, уже в Айове. Здесь, на Среднем Западе, отношение к «Армии» было уже иным. Если на Западе железнодорожные компании предоставляли им подвижной состав, то местные — саботировали. Путь до Де Мойна в Айове «армейцам» пришлось преодолевать пешком.

В очерке «Две тысячи бродяг», вошедшем в книгу «Дорога», Лондон вспоминал, как они двинулись в путь: «Это было внушительное зрелище. Генерал Келли восседал на великолепном черном боевом коне, и с развевающимися знаменами, под звуки военного марша, исполняемого соединением флейтистов и барабанщиков, отряд за отрядом, двумя дивизиями, две тысячи хобо маршировали перед ним и двинулись по проселочной дороге…»

Надо сказать, формально Джек Лондон не мог присоединиться к «воинству», потому что в ряды армии безработных зачисляли только тех, кто достиг возраста двадцати лет, а ему недавно исполнилось всего восемнадцать. Но он был рослым, крепким и потому без труда обманул тех, кто ведал зачислением, сказав, что ему двадцать, и его зачислили. «Будучи последним рекрутом, — вспоминал он, — я попал в последнее отделение последнего полка Второй дивизии и, мало того, в последний ряд арьергарда». В этом не было ничего удивительного, ведь он одним из последних присоединился к «Армии».