Славчо Трынский - Не так давно

Не тратя времени, мы двинули батальоны к вершине Тумба с задачей занять ее и прилежащие высоты, организовать оборону, а затем, атаковав противника, отбросить его.

Однако не так-то просто за считанные минуты вскарабкаться по кручам. Донесение поступило к нам с большим опозданием, поэтому батальоны успели занять лишь вершину Тумба. На соседние высоты времени уже не хватило.

Отбросив нашу чету с высоты Дысчен-Кладенец, противник в составе батальона 41-го пехотного полка, роты жандармов и еще нескольких полицейско-жандармских подразделений овладел высотами южнее Тумбы — Миросово Дерево и Сулин Гроб — и начал быстро окапываться. Этим он лишил нас серьезного преимущества.

Единственное, что нам оставалось, это прочно удерживать Тумбу и, действиями с флангов и тыла нанеся противнику урон, принудить его отойти. Для исполнения этого замысла были отданы соответствующие приказы: второму батальону — занять восточные скаты высоты Сулин Гроб фронтом на запад, первому батальону, оставив часть сил на Тумбе, остальными сосредоточиться у подошвы высотки Миросово Дерево с северо-запада. Таким образом мы блокировали противника, оставив ему коридор лишь со стороны высоты Дысчен-Кладенец.

Резерв командира бригады (одна чета) располагался на Тумбе, куда мы вынесли свой командный пункт. А Златану, в чье подчинение передали одно отделение, поставили задачу наносить внезапные удары по наиболее чувствительным местам вражеских боевых порядков, прежде всего с юго-запада, со стороны тыла.

Связь с командирами батальонов осуществлялась связными, которые доставляли устные и письменные донесения и распоряжения.

Всю вторую половину дня стороны прощупывали друг друга, вели интенсивную разведку. Мы выискивали наиболее слабое место у противника, он — у нас, чтобы принудить нас отойти. Эти поиски сопровождались перестрелкой и взаимными атаками мелких подразделений. Мы с нетерпением ждали темноты — самого удобного для нас времени. Впрочем, похоже было, что и противник очень на нее рассчитывает.

Под вечер наши с двух сторон подняли стрельбу по высотке Миросово Дерево — начали огневую подготовку атаки. Противник не замедлил ответить из пулеметов, автоматов, минометов. С каждой минутой перестрелка становилась все ожесточенней, росло напряжение боя. Оно достигло высшей точки, когда грянуло партизанское «ура!», пронеслось над позициями и потонуло в участившихся разрывах мин. Наши рванулись в атаку. Закипела лютая схватка. В воздухе раздавался свист мин. Громыхали разрывы. В окоп товарища Болгаранова свалился наш самый юный партизан Гошо, связной из первого батальона. В руке у Гошо было зажато донесение комбата. В нем Владимир Костадинов — Иван сообщал, что батальону удалось ворваться в расположение противника, но тот упорно сопротивляется.

«Будем биться до последнего, но ни в коем случае не посрамим себя перед нашей славной партией», — так заканчивалось донесение.

Эти слова взволновали всех нас.

Я быстро передал указания Ивану и отослал Гошо обратно. Зажав под мышкой автомат, он, по-детски радостный, припустился бежать.

Противник держался стойко, всеми средствами противодействовал нашему продвижению, но особенно сильное сопротивление встретили бойцы у высоты Сулин Гроб, где враг явно собирался отойти. Этому теперь благоприятствовала и темнота, в которой четко, по вспышкам выстрелов обозначался передний край.

Сведения, которые мы получали на командном пункте бригады, были одно утешительней другого. Только от Златана не поступило еще ни единого донесения. Это беспокоило нас, тем более что ему была поставлена задача диверсионного характера. Чтобы установить связь со Златаном и наладить его взаимодействие с первым батальоном, мы послали Георгия Григорова. К сожалению, оказалось, что Златан вышел из боя, спустился в ближайшую махалу, где мы потом и обнаружили его преспокойно почивающим.

Только сообщил я командиру зоны, что второй батальон не отзывается, как часовой штаба подвел к нам батальонного связного.

— Товарищ командир, мы взяли в плен пятерых солдат с пулеметом?

— Где они?

— Вон, в кустах! — и показал рукой в сторону села.

— Молодцы! — сказал Болгаранов. — Вы их допросили?

— Допросили. Враг готовится отойти. Среди пленных есть и хорошие люди.

— Зорко охраняйте их! — приказал Болгаранов. — А потом разберемся, кто хороший, а кто нет. Передай командиру батальона, чтоб постоянно был в огневом соприкосновении с противником, нажимал на него. Давай иди!

Связной, явно чувствуя, что выполняет одну из ответственнейших задач в этом горячем бою, резко оторвал от виска правую руку, четко повернулся «налево-кругом!» и исчез. Он прекрасно понимал роль и значение радио и телефона, которыми располагал противник и чьи функции с быстротой и сообразительностью выполнял у нас. Это прибавляло ему гордости, делало трижды исполнительным.

В бою время бежит незаметно. Все мы пропустили тот миг, когда на небе засветились звезды и лунный серп повис на ладонь выше Дысчен-Кладенца. Лунные лучи как бы старались дотянуться до позиций противника, но высокие буки преграждали им путь.

К нашему окопу подполз Гошо. Он поднялся, вытянулся по стойке «смирно», но выглядел на этот раз крайне удрученным и печальным.

— Товарищ Иван погиб, — еле слышно доложил Гошо. — Во время атаки на высоту был пронзен вражеской…

Гошо не договорил. Горло ему сдавило.

— Вы оставили его в руках врага? — спросил начальник штаба.

— Нет… вынесли, — изменившимся голосом ответил Гошо. — Отнесли его в кошару под высотой.

Боян Болгаранов поднял руку и отдал честь, то же самое в память славного командира сделали и мы.

— Значит, Иван не посрамил себя перед партией, — проговорил командир зоны. — Партия никогда не забудет его подвига.

Он похлопал Гошо по плечу и велел передать комиссару батальона, чтоб тот принял командование. Командиру резервной четы Болгаранов приказал приготовить все для похорон убитого комбата.

Над головами у нас просвистела мина. Она ударилась в землю в нескольких шагах от нашего окопа и взорвалась.

— Нащупали нас эти идиоты! — сердито проговорил Болгаранов и приказал всем переместиться правее.

Не успели мы преодолеть и нескольких метров, как просвистела вторая мина.

— Ползите живее! — крикнул Болгаранов.

Со стороны высотки Миросово Дерево послышались крики «вперед!», а затем песня «Чавдарцы».

Пели бойцы первого батальона, с именами Левского и Ботева на устах они шли в атаку.

Спустя немного затихли минометы, замолкли и пулеметы врага. Сейчас стреляли только наши пулеметы и автоматы. Послышалась громкая команда, и с высоты прозвучало дружное «ура!».