Славчо Трынский - Не так давно

Слова партизанского руководителя вызвали шумную поддержку присутствующих.

— Ну-ка, Славо, — обернулся ко мне Болгаранов, — скажи и ты несколько слов.

Я остановился на положении на фронтах, рассказал об огромных успехах Красной Армии, призвал крестьян оказывать еще более твердое сопротивление попыткам местных властей проводить свою антинародную политику.

А потом началось общее гулянье. Одни пели песни, другие водили хоро, третьи беседовали. Все были довольны: и мы, и крестьяне. А больше всех — наши ятаки.

— Ну видите? — сказал бай Васил. — Все село за вас. И коли завтра нагрянет полиция или жандармы, все попрячутся, никто к ним не выйдет.

Он проговорил это с гордостью и был абсолютно прав. Если жители Эрула питали такие добрые чувства к партизанам, то прежде всего это следовало отнести на счет партии, которая правильно разъясняла ситуацию, показывала людям верный путь. А партию тут представляли несколько старых шахтеров, сподвижников Темелко Ненкова и Георгия Димитрова. Это были наши славные ятаки бай Васил, дед Милан, дед Гергин, дед Станко и дед Кота.

Перед тем как покинуть Эрул, мы провели краткое совещание командования бригады. В нем приняли участие бай Пешо, Славчо Радомирский и Георгий Григоров.

Поскольку Первая бригада направлялась за пределы околии, а Вторая еще не вернулась из похода (в дальнейшем она тоже переберется в другой район), мы сочли целесообразным выделить для действий в Радомирской и Трынской околиях две группы по двадцать хорошо вооруженных бойцов. Эти группы должны составить ядро новых отрядов, куда вольются все не успевшие явиться по мобилизации, а также те товарищи, которым предстояло перейти на нелегальное положение.

Руководство группами возлагалось на Славчо Радомирского — по Радомирской околии и Георгия Григорова — по Трынской. Георгий Аврамов оставался, чтобы координировать работу в нескольких околиях, входящих в нашу зону.

Бай Пешо и Славчо тут же отправились в Радомирскую околию, а бригада, с которой остался и Георгий Григоров, двинулась к Калне.

По пути в Калну мы спустились к селу Бусинцы — к его северо-западной околице, неподалеку от дома дядюшки Кольо. Я объявил привал, а сам поспешил к нему разузнать новости. С огорчением рассказал мне дядюшка Кольо о своей бесполезной поездке в Софийскую околию, о мытарствах и страхах, каких он натерпелся.

…Поднялся он спозаранку, разбудил домашних, достали они из тайника оружие, погрузили на телегу. Сверху все прикрыли разными гончарными изделиями и соломой. С дядюшкой Кольо отправилась и меньшая его дочь Витка. В пути были два дня и две ночи. Проехали через Трын, через Драгоман, Сливницу, не раз и не два переживали из-за полицаев, пока, наконец, не добрались до села Маслово Софийской околии, где их должны были ожидать люди из отряда «Чавдар». Маслово находится всего в десятке километров от столицы.

Распряг дядюшка Кольо коней, выгрузил горшки да кувшины, начал торговать. Час ждут, два ждут, полдня, целый день, два дня минуло — никто не пришел. Распродали почти весь товар. Не оставалось уж повода задерживаться в Маслове. Вертелся там возле них один мужичонка, выспрашивал про партизан, кувшин даже купил, но поскольку пароля не назвал, дядюшка Кольо ему не доверился. И правильно, конечно. Человек неведомый, как ему доверишься!

Так вот, крайне огорченный, что хоть и не по своей вине, а все ж не выполнил партийного поручения, дядюшка Кольо, пережив немало тревожных минут, вернулся обратно и оружие назад привез…

— Ну что ж, это нам даже кстати, дядюшка Кольо. Конечно, чавдарцам нужно оружие, но и нам оно сейчас нужно не меньше. Доставай его! Тут, под селом, оружия ждет сотня новых партизан.

— Сто душ! — поразился дядюшка Кольо. — Откуда набрали столько народу? Надо же, сотня новых партизан! — продолжал он удивляться.

— Не сто, а пятьсот новых пришло, у нас теперь целая дивизия, — пошутил я.

— Дивизия? Как же вы стольких прокормите? — воскликнул добряк.

— Да ведь жив народ, дядюшка Кольо, он нас прокормит. А сейчас быстренько доставай оружие.

Дядюшка Кольо всполошился, что время-то идет, а он его попусту тратит, бросился к сараю, где у него в специальном тайнике хранилось несколько ручных пулеметов, автоматы, винтовки, гранаты.

Я вызвал группу бойцов, они забрали все это и унесли. Не удержался и дядюшка Кольо. Потащил и он несколько винтовок, не столько для того, чтоб помочь, сколько, чтоб поглядеть на партизанскую «дивизию».

«Будет у нас и дивизия, — думал я, — а сейчас пусть поглядит на ее часть». Дядюшка Кольо разглядывал присевших вдоль дороги бойцов, но, как ни старался, не мог увидеть края колонны.

— Ишь ты, много, очень много! — восклицал он, радуясь, что войско наше так быстро растет. — А я вот не смог сделать, как нужно…

Разумеется, в том его вины не было. Виноваты другие — те, кто вовремя не передал условленный пароль.

Я раздал бойцам оружие, и той же ночью мы добрались до соснового леска северо-западнее Туроковцев. На рассвете в погоде что-то разладилось — небо затянуло, все окутал туман, а попозже заморосил дождик.

Около полудня со стороны села Главановцы до нас донеслись звуки ожесточенной пулеметной и ружейной стрельбы, потом послышались взрывы. Стрельба то усиливалась, то затихала, к тому же постоянно перемещаясь. Так продолжалось около часа, пока она не отдалилась в направлении села Верхняя Мелна и не заглохла. Над равниной установилась тревожная тишина.

Правда, ненадолго. По шоссе Трын — Главановцы и Трын — Верхняя Мелна на бешеной скорости двинулись десятки грузовиков. Один за другим они исчезали за далекими холмами. Движение было двусторонним: туда — с полицаями, солдатами и боеприпасами, обратно — порожняком. Явно, перебрасывали весь гарнизон Трына, а почему, что произошло — это нам оставалось непонятным. И некому было нас информировать. Только на следующий день, когда мы переместились к селу Црвена-Ябука и встретили там нескольких бойцов македонского батальона Овчарова (в том числе и самого Овчарова), мы узнали об ожесточенном сражении македонских, болгарских и югославских партизан с войсками генерала Бойдева. Давно готовившаяся фашистским командованием операция была в разгаре.

…После того как мы покинули Калну, в районе села 10—12 мая собрались Трынский отряд, две македонские бригады, две сербские бригады, батальон Овчарова и другие подразделения. В Калне в это же время находились Владо Тричков, Йорданка Николова, Апостолский и английская военная миссия.

К этому сроку фашисты почти закончили сосредоточение войск для так называемого «майского наступления», в которое предполагалось двинуть около сорока тысяч человек, и поспешили нанести удар, пока партизаны находятся в Калне — уставшие и изнуренные тяжелыми походами, в какой-то мере утратившие свою боеспособность.