Славчо Трынский - Не так давно

В самом деле, противник со всех сторон подтягивал силы, и не составляло труда разгадать его замысел. Нам не оставалось ничего иного, как поднять бойцов по тревоге и приготовиться к отходу, а может, и к бою.

Товарищ Болгаранов принял мое предложение. Жаль было будить бойцов — ведь только заснули, а первый сон так сладок! Однако ситуация не располагала к сантиментам. Колонна должна была быстро изготовиться к отходу из этого района, пока враг не замкнул кольцо окружения. Каждая минута приобретала сейчас огромную ценность.

Только я подал сигнал к движению, как шагах в тридцати от нас на дороге промелькнули шестеро солдат в касках — явно дозор какого-то подразделения, разыскивающего нас.

Мы затаились, пропустили дозор. Когда он отдалился, мы, выставив охранение по обеим сторонам дороги, быстро пересекли ее.

Через некоторое время мы вышли на широкую поляну. Пожилой крестьянин пас на ней коров. Прихватили его с собой, чтоб показал дорогу. На этот раз, хоть и было светло, Златан принял меры, чтобы проводник не сбежал: попросту взял да и привязал его к себе.

Преодолев несколько километров, мы вступили на земли села Извор. Отсюда проводником бригады стал уроженец этого села Алеша, связной второго батальона, которым командовал Георгий Гоцев.

Передвигаться днем для нас всегда было весьма рискованно, особенно в районе, где полно войск, полиции и жандармов. А ведь сюда, помимо Кюстендильского полка, были стянуты и подразделения других частей. Они следили за нами, имели полную возможность устраивать нам засады, обстреливать с удобных позиций. То, что с нами случилось раньше, выглядело теперь не самым трудным. Трудности только начинались! Двинемся мы в одном направлении — нас обстреляют, выберем другое — и здесь то же самое, поскольку нет высоты или склона, не занятых войсками или полицаями. Пришлось выбираться к шоссе, ведущему в Кюстендил. Пока шли лесом, мы чувствовали себя в относительной безопасности, но как только впереди оказывалась поляна (невозможно ведь двигаться все время по лесу), враг немедленно осыпал нас пулями.

Особенно опасным оказался тот изгиб шоссе, где от него ответвляется дорога к селу Углярцы. Как только шедшие впереди бойцы показались на этом повороте, по ним открыло огонь сразу несколько пулеметов. Они били именно по той маленькой полянке, которую предстояло пересечь колонне, чтобы спуститься на шоссе. Там не то что пройти — головы поднять невозможна. Пришлось огибать полянку, а это вызвало разрывы в колонне, перемешало ее. Те из бойцов, кто еще не выбрался на шоссе, двинулись лесом, ну а тем, кто уже очутился на дороге, назад пути не было, им оставалось одно: быстрее выйти из-под обстрела. После поворота шоссе втягивалось в глубокую лощину с очень крутыми склонами. Рядом прихотливо извивалась речушка. В двух местах, в сотне метров одно от другого, она пересекала шоссе под деревянными мостами. Между ними стучала старенькая водяная мельница.

По шоссе двигался и штаб. Отсутствовал лишь Григор Илиев. Вероятно, он остался с каким-нибудь из батальонов, чтоб помочь ему выбраться из заварухи.

Мы миновали мельницу, приблизились ко второму мосту. Неожиданно перед нами на малой скорости показался военный грузовик. Из кузова выглядывали солдаты. Мы обстреляли машину — она остановилась, солдаты посыпались на дорогу и быстро скрылись под мостом. С несколькими бойцами я подкрался к ним. Солдаты еще не успели изготовиться к бою, когда мы наставили на них автоматы и крикнули: «Сдавайтесь!». Они не сопротивлялись, побросали оружие.

Пока мы собирали трофеи, товарищи из штаба (опять же без Григора Илиева) вместе с группой бойцов миновали мост и свернули с шоссе налево. Моя группа направилась следом. Мы перебрались через речку, пересекли зеленую полянку и очутились на проселке, который вывел нас к засеянной ниве, с трех сторон окруженной лесом. На подъеме мы настигли несколько человек из первой группы и обогнали их, велев им идти за нами. Но впереди били пулеметы врага, и бойцы испугались. Они прижались к высокому плетню рядом с дорогой и почти не двигались с места. В этой группе был и радист Пейчев, он поднялся и пошел за мной. Царвуланов уже прошел вместе с Болгарановым.

Дорога, по которой мы взбирались, вся была в промоинах, скорее походила на засохшее русло. Вдруг перед нами в землю ударили пули. Стреляло три станковых пулемета. Хорошо замаскированные, они располагались где-то на противоположном склоне. Оставаться на дороге опасно. Необходимо было как можно быстрее миновать открытое место и залечь в придорожной канаве или за каким-нибудь большим камнем, благо их тут немало.

Бойцам, которые, пригнувшись, следовали за мной, я подал знак укрыться за высокой межой и выждать, пока стрельба затихнет, а мы вдвоем с радистом Пейчевым ползком добрались до крупного камня и залегли за ним. Ниже и несколько правее в сухой впадине скучились товарищи из первой группы. К ним присоединялись все новые бойцы. За камнем мы с Пейчевым пролежали всего несколько минут, но они показались, нам долгими часами. Пули проносились у нас над головами, ударяли в камень, выбивали из него искры. Потом пулеметы начали бить разрывными пулями. За камнем стало еще жарче. По соседству с нами были убиты печатница Пенка и один из только что взятых в плен солдат. Невдалеке за плетнем я увидел группу бойцов, среди них — Ивана Бонева. В руках у него блестел новенький пулемет системы «Брен», а подальше торчали еще два пулеметных ствола.

— Иван! — крикнул я что было сил. — Чего глядите? Почему не заставите гадов замолчать?

— Есть, товарищ командир! — ответил Бонев и, повернув голову, отрывисто прокричал: — Слушай мою команду! Прицел семь! По трем пулеметам противника за межой напротив нас — огонь!..

Спустя мгновенье заговорили наши пулеметы. Над межой, из-за которой стрелял противник, поднялись фонтанчики пыли, фашисты тотчас замолкли. Наступило маленькое затишье. Нужно было искать выход из создавшегося положения, собрать бригаду — ведь здесь, по сути дела, находился один лишь штаб. Мы с Пейчевым где короткими перебежками, а где ползком двинулись через ниву. Пришла в движение и группа Болгаранова. Она перемещалась туда, где находились наши пулеметчики. Зашевелилась и чета Петра Младенова, которая укрылась среди скал, к северо-востоку от нас.

Однако фашисты не оставили нас в покое, снова открыли огонь. Разрывные пули летели густо. Слов нет, это весьма затрудняло маневрирование, но и пережидать было некогда. Мы ведь не знали, что еще приготовил для нас враг в этой незнакомой нам местности.

В последующие полчаса значительная группа бойцов вышла из-под обстрела, но большая часть бригады все еще отсутствовала. Кроме Пенки и солдата-пленного, погибли Пешо — бригадный повар и Иван из села Цырква. Ранило молодую партизанку Соню. Бойцы горестно рассказывали о смерти Пешо-повара. С группой пленных солдат он еще в феврале попал к нам и так быстро свыкся с партизанской жизнью, был настолько дисциплинирован, что служил примером для всех. Всей душой он ненавидел фашистов. Перед смертью Пешо сказал: «Лучше уж вы меня добейте, товарищи, чем живым попасть этим гадам в лапы. Смерть фашизму, свобода народу!..» Но чье бы сердце позволило, чья рука поднялась бы на своего же товарища?