Славчо Трынский - Не так давно

На нашу беду еще в первые месяцы 1943 года, когда мы готовились начать формирование отряда, партийная и молодежная организация в обеих наших околиях — Трынской и Брезникской — понесли серьезный урон. Этому предшествовали события, не существенные на первый взгляд, но имевшие для нашей последующей работы весьма существенное значение.

В феврале под сильным нажимом народа фашистское; правительство вынуждено было выпустить из концлагерей часть заключенных. Вернулся в родные края и Георгий Григоров, бывший секретарь Трынского околийского комитета партии, единственный во всей околии приговоренный к заключению в концлагерь. Все мы очень обрадовались, потому что были уверены, что Георгий сам будет искать связи со мной и что именно он будет одним из основателей отряда. Надежда эта перешла в уверенность после его встречи с Денчо, когда Григоров сообщил ему о строгом предупреждении партийного руководства, согласно которому все товарищи, скомпрометированные в глазах властей, должны немедленно укрыться в глубоком подполье, и посоветовал самому Денчо не спать дома. Но не прошло и десяти дней после этой встречи, как раз тогда, когда мы уже были готовы, увидеть своего околийского секретаря партизаном, я узнал неприятную новость: полиция произвела в доме Григорова обыск, арестовала его и снова отправила в концлагерь. Надежды мои обернулись разочарованием.

Некоторые товарищи в околии истолковали поведение Григорова как нежелание включиться в вооруженную борьбу. По их мнению, концлагерь был куда более безопасным местом, чем отряд, — там человек при всех условиях останется жив. Были и такие товарищи, которые развивали теорию, что всем и не следует вступать в отряды, потому что есть вероятность погибнуть и когда в один прекрасный день будет установлена народная власть, не окажется людей, которые смогут выполнять различные функции в новом государственном аппарате. Другими словами, эти люди должны устраниться от всего, временно законсервироваться, чтобы когда фашизм будет разгромлен, взять на себя руководство страной. В основе этой глубоко чуждой нам теории лежал в сущности страх за собственную шкуру, боязнь борьбы, и вместо того, чтобы сражаться в партизанских отрядах, такие люди либо сами отдавали себя в руки полиции, либо во время ареста не оказывали никакого сопротивления. Другими словами, им это было на руку.

Почти одновременно с Георгием Григоровым полиция арестовала и Славчо Николова — технического работника комитета. Это был серьезный сигнал и предупреждение его брату Йордану, который то ли случайно, то ли нет, в то же самое время был назначен на должность учителя в село Нижняя Мелна. Жестокость полиции, проявленная к одному брату, и щедрость — к другому, при том, что оба они известны были как коммунисты, не могли не вызвать недоумения. Очевидно, полиция таким образом вынуждала Йордана Николова быть всегда у нее под рукой. Это должно было быть понятнее всего самому Йордану, но, к сожалению, он не сделал из этого необходимых выводов, и вопреки нашему вмешательству и вмешательству товарища Якима, не принял никаких мер. Он только вводил нас в заблуждение, заявляя изо дня в день, что переходит на нелегальное положение. Эта игра в обещания продолжалась вплоть до августа, когда его арестовали и отправили в тюрьму.

Не успели мы еще прийти в себя после ареста этих товарищей, как на нас обрушился новый удар — произошел провал в гимназической молодежной организации. Это случилось в тот момент, когда вся Болгария, весь прогрессивный мир праздновал сталинградскую победу. Полный разгром трехсоттридцатитысячной германской армии означал поворот в войне между Германией и Советским Союзом и поднял дух, исполнил энтузиазмом всех прогрессивных людей мира. Заметно поднялся дух и у нашей молодежи — членов Союза рабочей молодежи (РМС).

Выйдя из полиции в октябре, Денчо сразу же вернулся в Трынскую околию, а к концу года к нему перешло руководство партийными и молодежными организациями околии.

С Денчо мы познакомились, еще когда я жил в Трыне. Брат его содержал ресторанчик, а он помогал ему обслуживать клиентов. Хотя Денчо был моложе меня лет на шесть, он уже занимался конспиративной деятельностью и многие считали его преданным и сообразительным пареньком. Его хорошо знала гимназическая молодежь, да и молодежь всей околии. Оставшись без отца, Денчо, как и я, все летние каникулы работал на стройках в Софии, зарабатывая на самые необходимые нужды — на одежду и обувь.

Денчо был и оставался добросердечным малым. Как говорится, приложи его к ране — она заживет. Под влиянием старших учеников гимназии и, главным образом, под влиянием коммунистов из родного села, которых там было немало, у Денчо еще в гимназические годы оформились взгляды и хотя ему было всего пятнадцать-шестнадцать лет, он уже принимал участие в самых разных акциях, подготовленных РМС.

Уезжая летом в Софию на заработки, он включался в работу тамошней организации. И сейчас он поддерживал регулярную связь с уполномоченным окружного комитета РМС в Софии — товарищем Радославом Григоровым. Для гимназической молодежи Денчо был большим авторитетом. Она не только его слушалась во всем, но готова была идти за него в огонь и в воду. Активизация гимназистов при таком положении вещей — явление вполне естественное, и она должна была как-то проявиться.

В связи со сталинградской эпопеей, окружные комитеты партии и РМС дали указания организациям распространять повсюду листовки, чтобы побыстрее довести до сведения народа это исключительное по своей важности событие.

Этим же должны были заняться и ученики трынской гимназии. В начале февраля я встретился с Митко Кировым, одним из деятельных членов молодежной организации гимназии, и дал ему соответствующее указание. Гимназистам были по душе такого рода дела, и они занялись подготовкой с огромным желанием и энтузиазмом.

Мы составили подробный план подготовки и проведения акции. Договорились, в каких квартирах будут писать и размножать листовки, условились не покупать бумагу и чернила в книжной лавке Арсо Рашева, чтоб не компрометировать его, а для переписывания листовок подобрать учеников из младших классов, причастность которых к молодежной организации неизвестна полиции; определили сигналы об опасности, и так далее. Закипела лихорадочная работа. К писанию листовок был привлечен весь актив, но конспиративность соблюдалась до такой степени, что ремсисты из одного класса не знали, что делают их товарищи из другого. Каждый старался, чтоб его листовки были написаны как можно красивее и четче. Для большей безопасности разбрасывать листовки должны были ученики восьмых классов, у которых был большой опыт в этом деле.