Славчо Трынский - Не так давно

Хлеб у нас кончился, но мы рассчитывали продержаться на небольшом количестве зеленой фасоли, которую мы набрали, проходя через Знеполе, а также на тех овцах, которые паслись на склонах Руя. Так что опасности голода у нас пока не было.

Утром на следующий день на горы пал легкий туман. Это позволило нам развести костер. Мы разломали стручки фасоли, расчехлили манерки, наполнили их фасолью и водой и зарыли в горячую золу костра. Соли у нас не было. Предстояло попробовать, можно ли есть несоленую фасоль. Скоро все убедились, что это варево не многого стоит.

— Только испортили манерки, — досадовали партизаны.

Фасоли, однако, не осталось ни у кого.

К полудню туман рассеялся. У лагеря появились долгожданные овцы.

— А случайно ли забрели сюда эти овцы? — не обращаясь ни к кому конкретно, озадаченно спросил Стефан.

— Необходимо установить. Это твое дело, — ответил ему кто-то. — Но как бы то ни было мы можем сказать, что они очень кстати.

Не дожидаясь моих указаний на сей счет, Стефан стал спускаться по тому склону, откуда появились овцы.

— Стой! — окликнул я его тихонько, и он сразу же обернулся. — У тебя есть деньги?

— Есть.

— Сколько?

— Больше тысячи.

— Тогда возьми с собой Огняна и купите барашка. Огнян пусть останется с чабаном, а ты принеси барашка.

— Слушаюсь! — по-военному ответил Стефан, и они с Огняном зашагали по склону на расстоянии десяти метров друг от друга.

Стадо, как оказалось, принадлежало нескольким хозяевам. Пастух, увидев вооруженных людей, так испугался, что предложил барашка бесплатно.

— Выбирайте, какой вам больше нравится, — сказал он. — Я скажу хозяину, что потерялся.

— Мол, волки его съели? — пошутил Стефан.

— Причем двуногие, — также шутливо добавил Огнян.

Пастух поглядел на них — ему понравилась шутка — и осмелел.

— Теперь в горах, — сказал он, — и четвероногие, и двуногие волки бродят.

— Мы подарков не хотим. Сколько стоит — столько и заплатим, — сказал Стефан.

Пастух заартачился. Сперва совсем отказывался от денег, а потом назвал цену раза в четыре или пять меньшую, чем надо.

Стефан видя, что парень боится как бы не взять у нас больше чем положено, отсчитал ему восемьсот левов.

— Возьми эти деньги и отдай их хозяину барашка через пять дней. До того не говори ничего. Если не выполнишь точно наше распоряжение, то дружбе нашей конец!

Чабан взял деньги, поблагодарил и обещал сделать все так, как мы того требуем.

Христо Спасов (Петко) занялся барашком — он был опытным мясником, а Огнян приготовил вертел.

Всем казалось, что уж слишком долго возимся мы с мясом. Терпение наше окончательно лопнуло как раз тогда, когда барашек прекрасно обжарился, и мы начали чувствовать такой голод, что даже если бы у нас была соль и мы могли бы есть как положено, то и тогда мы бы не справились с ним лучше — от барашка не осталось ровно ничего!

По данным разведки полицейский гарнизон в селе Кална составлял примерно роту; туда каждый вторник и субботу доставляли на лошадях продовольствие из Главановцев, отстоящий на шесть-семь километров от Калны. Везли его обычно через местность Барнос, широкую полосу голых сланцевых пород вдоль линии границы, с трех сторон обрамленную низкорослым буйковым лесом.

Ранним утром в субботу наши ребята заняли удобную позицию у восточного края Барноса и стали следить за движением полицейских. Невооруженным глазом мы увидели, как четверо всадников в синих мундирах во главе с офицером пересекли пограничную борозду и начали спускаться к селу Ранилуг. Офицер был вооружен автоматом, а полицейские — карабинами.

Нам было выгоднее обстрелять их не сейчас, а когда они будут возвращаться — тогда нам достанется и белый хлеб, и овощи, и сигареты для курильщиков. Мы решили поэтому потерпеть. Полицейские должны были на собственной шкуре почувствовать, что значит отбирать у девушек приданое, избивать ни в чем не повинных крестьян, сжигать дома партизан. У нас и у крестьян накопилось уже достаточно, чтобы рассчитаться с ними, и мы были готовы ждать в засаде удобного случая не пять-шесть часов, а пять-шесть суток. Нашей целью было выкурить полицейских из Калны. Они тут досаждали и нам и всему населению.

Место, выбранное нами для засады, имело и свои положительные и свои отрицательные стороны. Самым скверным было то, что маленькая ложбинка, по краю которой вилась тропа, заросла густым кустарником — в случае, если кто из полицейских останется жив и решится бежать, он легко сможет в нем укрыться. Но как мы ни старались избежать этого неудобства, как ни выискивали более удачную позицию, — ничего лучшего не нашли и вынуждены были остаться в первоначально выбранном месте. В устройстве засад у нас был не бог весть какой опыт. Мы сами чувствовали, что допустим не мало просчетов, но были уверены зато, что следующие засады безусловно будут лучше.

Бойцы заняли свои места и получили разрешение отдохнуть до определенного времени. Кому хочется поспать — пусть спит, но по условленному сигналу, который подаст дозорный, каждый должен подготовиться к бою и неотрывно следить за своей целью.

Не так уж быстро прошло несколько часов ожидания. То, что засада эта была первой, что полицейская группа могла оказать сопротивление, что после операции предстоит продолжительный форсированный переход, — все это волновало товарищей и не давало им не то что заснуть, но и помолчать. Им хотелось, несмотря на разделявшее их расстояние, поделиться своими мыслями и чувствами. Но это было строго запрещено. Успех операции зависел прежде всего от сохранения ее в строжайшей тайне и полной неожиданности нападения. Напуганные полицейские были очень осторожны — они заглядывали за каждый камень, за каждый куст. При такой сверхосторожности даже самый незначительный шорох или звук могли привести к полному провалу.

Около пяти часов дня мы услышали условленный сигнал, электрическим током пробежавший по телу каждого бойца. И тут же мы увидели, как колонной, на большом расстоянии друг от друга, перевалили через гребень горы четверо конных полицейских. Начальника с ними не было.

— Приготовиться! — пробежала слева направо команда.

— Есть приготовиться! — последовал ответ в обратном направлении.

— Огонь! — раздался мой взволнованный голос, и в ту же секунду четырнадцать бойцов дали залп.

— Огонь! — повторил я команду, а следующие выстрелы каждый давал уже по своему усмотрению.

При первом же залпе упал один из полицейских. Он попытался отползти в ближний кустарник, но не успел. Так и остался лежать у тропы. Упал и второй. И он, видно, был серьезно ранен. Два полицейских, ехавшие последними, бросили лошадей и кинулись наутек в лес. Наш огонь не был точным. Да он и не мог быть точным, поскольку две трети наших бойцов не проходили военного обучения, а хорошим стрелком можно стать, только систематически тренируясь. Но для этого у нас просто не было достаточно патронов.