Андрей Плахов - Озон

Жермен (Фабрис Лукини) – учитель словесности, фанат стиля, его кумиром является Флобер, кто же еще? На фоне лишенных воображения учеников, кропающих бездарные сочинения, яркой звездой разгорается Клод (Эрнст Умоер). В своих домашних работах он описывает визиты в дом к своему однокласснику Рафа – но как описывает! Читая вечерами эти вдохновенные опусы, Жермен испытывает настоящий кайф эстета, граничащий с сексуальным возбуждением. Под предлогом, будто он хочет помочь Рафа (Бастьен Угетто) с тригонометрией, Клод проник в его дом, пропитанный «характерным запахом женщины из среднего класса». И описал этот дом с талантом великого стилиста, с бесстыдством ловца человеческих душ.

Маму Рафа играет Эммануэль Сенье, жена и муза Романа Поланского, и Клоду, выходцу из бедной семьи, ничего не останется, как затащить эту утонченную буржуазку в койку. Еще, кажется, немного – и жертвами чар Клода станут остальные члены семьи. Ведь мы уже в курсе, что бисексуальность – нормальное и весьма распространенное явление в мире Франсуа Озона, и если, скажем, отец Рафа выглядит на первый взгляд стопроцентным мачо, можно не сомневаться, что скоро он превратится в ходячую карикатуру, а то еще, глядишь, поменяет сексуальные предпочтения.

Помимо главного, в фильме есть другой дом, где обитает Жермен со своей бездетной супругой Жакки (Кристин Скотт Томас), работающей в музее современного искусства. Ей-то и предстоит стать еще одной жертвой Клода: неизбежная благодарность ученика учителю, лелеявшему его талант до такой степени, чтобы пойти на служебное преступление.

«В доме» соединяет знакомые мотивы и стилистические приемы Озона, но соединяет в неожиданной комбинации и в новом контексте. Фильм бравирует присущим французской литературе духом галантных игр, интриг и манипуляций. Попутно Озон распространяет свой сарказм на современное искусство, комбинирующее пенис со свастикой и практически стирающее границу между музеем и секс-шопом. Балансируя между страстной мятежностью «Теоремы» Пазолини и мудрым конформизмом Вуди Аллена, французский режиссер высмеивает средний класс, заставляя его погрузиться в пучину сексуальных провокаций и разоблачительных синефильских цитат.

Уже достаточно давно Озон занял свою позицию в обширном режиссерском диапазоне, на полюсах которого расположились Альмодовар и братья Дарденны. Он делает иногда по два фильма за сезон, мгновенно меняя интонацию. Чем глубже он утопает в мейнстриме, тем больше вылезают наружу его травмы и внутренний надлом (одна из ключевых тем – невозможность иметь детей; именно поэтому его так тянет в дома и семьи). Тень одного фильма падает на другой – так складывается цепь «моральных историй». По сути, перед нами наследник – пусть не вполне законный – Эрика Ромера. Не случайно еще юношей игравший в ромеровских притчах Фабрис Лукини стал теперь любимым актером Озона.

Премьера «В доме» состоялась на юбилейном 60-м фестивале в Сан-Себастьяне, и именно этой картине был присужден главный приз «Золотая раковина». И хотя Озон подчеркивает свое безразличие к наградам, признание всегда стимулирует, а тенденциозное неприятие травмирует. Сан-Себастьян – не Канны, не Венеция, не Берлин – первый из фестивалей оценил талант режиссера. Именно здесь состоялась премьера фильма «Под песком», где Озон дал новый импульс увядавшей в ту пору карьере Шарлотты Рэмплинг. Это был и важный шаг в движении самого режиссера от хулиганских пастишей к глубокому постижению женской психологии. Потом он вернулся в Сан-Себастьян с картиной «Убежище», где поразительно сыграла Изабель Карре, пополнив и без того внушительный список французских актрис, выбравших Озона своим режиссером. После фильма «В доме» к ним добавились Кристин Скотт Томас и Эммануэль Сенье.

Озон разбивает действие фильма на четыре времени года и снабжает каждую часть попсовой песенкой. Режиссер словно предостерегает: не принимайте показанное слишком всерьез, это всего лишь анекдот, комедия, шутка. Между тем история достаточно болезненна и скандальна: речь идет о проституции несовершеннолетних, о жестокости подростковых неврозов и трансгрессии как попытке их преодоления. Но фильм Озона словно намеренно и демонстративно лишен внутреннего драматизма и актуального месседжа. Его вряд ли получится рассматривать с позиций социальной критики, так же, впрочем, как и чистой психологии.

Над всеми задачами у Озона превалирует искусство стилизации. Обладая редким для наших дней вкусом к интерьерному кино, он в то же время охотно снимает на пленэре – на излюбленном морском побережье. Озон верен себе: он опять с тихим упорством наблюдает за тем, что происходит в кругу семьи. Он демонстрирует свой фирменный стиль, всегда балансирующий на грани меланхолии и пошлости, но никогда не скатывающийся в последнюю.

Эту тонкую грань Озон предъявляет уже в первой из четырех новелл фильма – «Лето». На поверхности – плоское «пляжное кино». Выезд буржуазной семьи на морской курорт. Юная Изабель крутит роман с немецким сверстником; вместе с младшим братом Виктором она решает, что этим летом должна лишиться девственности с помощью «тевтонского рыцаря» – и следует своему плану. Родители – мамаша и отчим – заняты друг другом и понятия не имеют, чем на самом деле живут и дышат их внезапно выросшие дети.

Все это происходит на фоне каникулярного быта, в котором Изабель отведена роль героини-модели, а Виктору – функция вуайера. Он разглядывает в бинокль свою загорающую на пляже красавицу-сестру и подсматривает за послеобеденным отдыхом обитателей дома. Изабель мастурбирует, лежа на подушке и, похоже, испытывает гораздо больше эмоций, чем в назначенный момент лишения девственности. От пугающей банальности и опасной вульгарности эти сцены избавляет лирический флер, которым ухитряется их окутать Озон: брат и сестра как будто заглядывают за черту запретного, в манящую взрослую сказку.

Потом наступают «Осень», «Зима», «Весна». За двенадцать месяцев, в течение которых камера отслеживает жизнь героини, она превращается из инфантильного существа в «женщину с прошлым». Для этого ей, студентке литературного факультета Сорбонны, приходится повторить подвиги бунюэлевской «дневной красавицы», то есть, к ужасу своего окружения, стать проституткой на полставки. При этом она не пользуется ничьими услугами: сама открывает веб-страницу, берет псевдоним Леа и находит клиентов с помощью эсэмэсок. Только внезапная смерть одного из них выносит секрет наружу, причем характерна реакция родителей Изабель: отчим возмущен сексуальной эксплуатацией падчерицы, а выбитая из колеи мать предлагает дочери в качестве лекарства шопинг-тур в Лондон. На самом деле в жизни Изабель – Леа нет ни совратителя, ни сутенера: она выбрала этот путь сама, как и героиня Бунюэля. Ее не мотивируют острые материальные интересы: заработанные купюры девушка даже не пускает в ход, а просто складывает в шкаф.