Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Запомни, Голованов, заруби себе это на носу и не вздумай потом пересматривать, обновлять эти строки:

50 лет — конец зрелости и начало старости. Умереть до 56 лет — несправедливо, в эти годы умер мой отец. Ещё можешь кое-что сделать. Но если ты не сделал к 60-ти главное, ты вообще его не сделаешь. После 60-ти твоё призвание — не мешать молодым, искать среди них талантливых людей, поддерживать их, помогать им. Это самое достойное занятие в старости.

Пожалуй, верно. Главную свою книгу «Королёв. Факты и мифы» я написал в 58 лет.

«Нас всех мгновенно охватило чувство локтя!..»

Химки-Шушенское.

Что может быть веселее мяча?!

Некоторые цифры, которые назвал в своем выступлении, посвящённом истории русского самодержавия, историк и писатель Натан Яковлевич Эйдельман:

Знаменитое 3-е отделение — «государево око» — было распущено в 1880 году ввиду разбухания штатов. Тогда там служило 82 человека. Ещё в середине века один современник отметил в дневнике: «В зале ресторана собралось всё 3-ие отделение. Выпили 40 бутылок шампанского на 35 человек».

В период с начала царствования Николая I по конец царствования Александра III (1825–1894) к смертной казни в России было приговорено 43 человека, включая пятерых декабристов и народовольцев. В то же время Пётр I, начав царствовать в стране с населением 13 миллионов человек, довёл эту цифру до 11 миллионов. Разумеется, это объясняется не только казнями и гибелью в петербургских болотах, но и тем, что многие пустились в бега.

Устный журнал вёл в ЦДЛ Марк Галлай. Я должен был рассказывать о Королеве. Марк говорил обо мне разные приятности: какой я талантливый, и как меня любил Сергей Павлович. Воодушевлённый, я выступил неплохо, весело, без робости. В перерыве высунулось остренькое личико Рины Зелёной. Цепко, как куриной лапкой, пожала мне руку: «Вы такой очаровательный!» Малознакомые люди похлопывали меня по плечу. А задумывались ли все они, как я должен на всё это реагировать?

Игорь Кваша.

Странные чувства испытываешь: хочется закричать: «Говорите! Говорите ещё!» и одновременно убежать хочется. Невыносимо, когда, глядя тебе в глаза, говорят: «Ну, ты просто молодец!» Что отвечать? Как себя вести? Я не знаю! Говорю обычно с глупой улыбкой: «Это ты верно подметил…» Или говорят: «Я вас по телевизору видела…» При этом даже не уточняют, был ли я хорош или плох, видела — и всё! Тут я говорю:

«Ну и повезло же вам!..» Но при этом я точно знаю, что нам обоим невесело. Публичность не то, чтобы претила мне, но она рождает чувство постоянной неловкости. Гораздо удобнее прятаться за газетной страницей.

У Игорька [232] И. В. Кваша. . Он получил «заслуженного». Доволен, но скрывает.

26.2.68

Сегодня Панкин, отводя глаза в сторону, сказал мне, что редколлегия не будет поддерживать мою кандидатуру на соискание премии Ленинского комсомола: «Мы обменялись с некоторыми товарищами… Чикин [233] Чикин Валентин Васильевич — журналист, работал в «КП» в 1958–1971 годах. Последние годы — заместитель главного редактора «КП», ныне — главный редактор газеты «Советская Россия». сказал: "Рано…"» Я зашёл к Чикину: «Валя! Неужели «рано»?» Чикин закипел, зашипел: «Первый раз слышу! Он со мной ни о чём не говорил!..» Да в гробу я видел эту премию!.. Впрочем, вру: именно теперь нужно её получить!

Партгруппа в Союзе писателей. Борис Яковлев мордовал Вячеслава Горбачёва. Гладилин мордовал журнал «Юность», а Медынский — Гладилина. Потом Борщаговский и Яковлев вместе мордовали Горбачёва. Рудько (по обыкновению пьяный) кричал из зала Горбачёву: «Подонок!» Я всё силился понять, в чём же конкретно обвиняют Горбачёва, но так и не понял. Росляков (тоже пьяный) принялся защищать (непонятно от кого) молодёжь, но делал это так вяло и туманно, что на него шикали. Бек жаловался на судьбу. Было очень весело. Мы с Шимом и Георгием Семёновым тихо смылись в ресторан и ещё тише начали пить водку. Потом к нам подсели Казаков с Росляковым, потом Ося Герасимов. Познакомился с двумя милыми людьми: Володей Войновичем и Борисом Можаевым. Практически партгруппа переместилась в ресторан.

13.3.68

Офицерские сборы в Военно-политической академии имени В. И. Ленина. С каждой лекцией я убеждаюсь всё больше и больше: страшно не от того, что придуманы столь изощрённые орудия убийства. Ну, убьют и ладно. Страшно оттого, что в мирное время тратятся циклопические, астрономические, метагалактические деньги на всё это вооружение. Сотни тысяч молодых людей превращены в трутней! Сотни тысяч лучших мозгов заняты единственной мыслью: как убить?

Килограмм трития стоит полмиллиона долларов. Термоядерная бомба в 50 мегатонн может разрушить любой город мира до основания. У нас есть бомба в 100 мегатонн. Зачем??

Майор Савченко сказал:

— Товарищи! Вам полезно знать, что Япония к осени 1945 года имела 3 килограмма чумы…

Кто-то засмеялся, а мне хотелось заплакать. Не из-за страха перед японской чумой, а из-за стыда за человечество.

Зашёл в «Современник». Табаков отвёл меня в сторонку и спел тонюсеньким противным голоском: «Тихо вокруг, только не спит барсук. Яйца свои повесил на сук, культурно проводит досуг…» И сам так радуется, что хочется его расцеловать!

Мальчику Мише папа привёз из Италии пистолет. Он был совсем как настоящий. Даже пистоны закладывались в обойму, как настоящие, а обойма, как настоящая, закладывалась в рукоятку, и был предохранитель! А при стрельбе коротким острым язычком вырывался огонь!

Потом к папе пришли гости, пили водку, и папа палил в гостей из Мишиного пистолета, а гости — в папу. Было очень весело, а одна тётенька даже визжала…

Выносить пистолет во двор Мише запретили. И правильно: такой пистолет у него сразу отнял бы Нос из 3-го подъезда, или Полосатый — Репкин дружок. Дома стрелять было не в кого. К папе часто приходили гости, и пистонов становилось всё меньше и меньше. Папа бодро говорил: «Не бось, Мишаня, не бось… Пришлют! Я тебе говорю: патроны едут, не бось…»

А потом пистоны кончились, и гостям теперь показывали пистолет просто, чтобы они увидели, что он совсем как настоящий. И одна тетенька сказала даже, что детям вредно покупать такие натуральные игрушки.

А пистоны из Италии так и не прислали…

Из письма в редакцию: «…и вот теперь, в 75 лет, я встал в тупик: что же такое пустота?!»

…А над ним незримо реял ангел-осведомитель.