Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

5.7.69

Рост на полном серьёзе рассказывает: «Один умелец сделал большие стенные часы из ваты!..» Репин тоже на полном серьёзе спорит, что быть такого не может.

Завтра «Аполлон-11» стартует к Луне. Вот до чего дожили: люди летят на Луну!

15.7.69

Мою статью об «Аполлоне-11» отложили на неопределённое время. Интервью Губарева с Сернаном [315] Сернан Юджин — американский астронавт. Три раза летал в космос, участник последней экспедиции на Луну по программе «Apollo». сняли из номера, так как пришло указание из ЦК «освещать «Аполлон» по ТАССу». Мне наплевать, что работа моя пропала. Меня стыд терзает. Неужели опять такой позор?..

Моя статья «Следы на Луне» было опубликована в «КП» только 26.7.69, то есть на десятый день после старта «Аполлона-11».

Большой компанией ходили в «Современник» смотреть «На дне». После спектакля ужинали в ресторане ВТО [316] ВТО — Всесоюзное театральное общество. . Там уже сидел Олег Ефремов с американцем по фамилии Попкин. Глупый спор о Евтушенко и Пастернаке, но Кваша так красиво и убедительно говорил, что я просто любовался им.

Меня назначили старшим группы советских журналистов, отъезжающих в Международный дом отдыха журналистов на Золотых Песках (Болгария).

Международный дом отдыха журналистов в Золотых Песках.

Группа очень пёстрая: Москва, Киев, Кишинев, Таллин, Вильнюс, Алма-Ата, Тбилиси, Якутск, Тюмень — всего 38 человек с жёнами и даже с детьми.

Едва прибыли на место, мою комнату захватил зам. министра здравоохранения Сидоров, мотивируя свой поступок тем, что он — зам. министра. На что мною было строго указано тов. Сидорову, что он зам. министра в Советском Союзе, а тут он — просто отдыхающий, да к тому же на «птичьих правах», поскольку не является членом Союза журналистов СССР, равно как и Союза журналистов какой-либо из стран социалистического содружества. Сидоров мгновенно утих.

Приехал Зорин [317] Зорин Валентин Сергеевич — международный обозреватель Всесоюзного радио и телевидения. , привёз болгарскому Дому подарок от СЖ СССР: документы на получение автобуса. Вечером — торжественное заседание по случаю 10-летия Дома. Главы всех делегаций должны сидеть в президиуме, но мне довольно легко было уговорить Зорина посидеть вместо меня.

Это меня вдохновило. Когда зам. министра Сидоров (он очень внимателен со мной) сообщил мне, что в Варну приходят с дружеским визитом корабли нашего Черноморского флота и по этому поводу во Дворце спорта будет грандиозный митинг, а он достал для меня билет в президиум Дворца, у меня мгновенно созрел план. Только полный идиот может поменять пляж Золотого Берега на стол президиума Дворца спорта в Варне. На пригласительном билете был только штамп: «президиум», а фамилии не было. Я нашёл Зорина и сказал:

— Валя, ты — самый знаменитый журналист в нашей группе, тебя все знают, и консул прислал тебе билет в президиум на торжества по случаю прихода наших кораблей в Варну. Надо быть завтра к 12.00.

К моему удивлению, Зорин не обрадовался.

— Понимаешь, какое дело, — смущённо сказал он, — завтра как раз в это время приедут товарищи из Софии и привезут мне гонорар за книжку, которая вышла в Болгарии. Так что завтра я никак не могу…

— Валя, жизнь — это постоянное столкновение интересов личных и общественных. Тебя ждут моряки, командующий Черноморским флотом, наконец. Надо ехать…

— Но я никак не смогу!

— Тогда будешь сам объясняться с нашим консулом в Варне…

Во время обеда я подговорил милую девушку, которая раздавала ключи в главном корпусе, позвать к телефону Зорина и сказать ему, что звонит консул из Варны. Зорин прибежал, но в трубке раздавались лишь гудки.

— Вот видишь, как нехорошо получается: консул волнуется. Звони ему, — назидательно сказал я.

Зорин позвонил консулу, представился по всей форме, упомянув обо всех своих регалиях и наградах, и очень энергично и категорично стал объяснять ему, как он устал, как мечтает отдохнуть, насладиться, наконец, морем и солнцем, а потому убедительно просит уж как-нибудь завтра постараться обойтись без него…

Не знаю, что отвечал на всю эту тираду консул, но подозреваю, что он был крайне удивлен, поскольку и знать не знал ни о каком Зорине. Повесив трубку, Валентин сказал:

— Поверишь, еле уговорил…

Поездка в старинный городок Несебр в 120 км от Варны. Почти весь расположен на острове. Он был бы хорош (и наверняка был хорош в те времена, когда им восхищался Паустовский), если бы ему не пришла мысль «пережить вторую молодость». Сегодня на каждом перекрёстке — горы кирпича, извести, досок, черепицы. Строят, достраивают, ремонтируют, восстанавливают сразу везде.

Афиша: «Экзотический зоологический аттракцион-феерия». Пошёл. Удав душит девушку. Товарищ во фраке вытаскивает за уши из цилиндра белого кролика. Смеющаяся обезьяна. А рядом чудесная церквушка XIII века… Что я, кроликов не видел?..

В моей группе Засурский [318] Засурский Ясен Николаевич — профессор, многолетний декон факультета журналистики МГУ. — человек замечательно образованный. Пьём с ним вино с утра до вечера. Он — американист, очень интересно рассказывает о Хемингуэе, Стейнбеке, Фолкнере, Джойсе, Дос Пассосе. И вообще — отличный мужик!

Два болгарских агитперла:

1) «Четверть века — равно столетию!» Может быть, с экономической точки зрения оно и правильно, но с логической и математической — доведено до полного абсурда.

2) «Наша родина — земной рай!» Излишне категоричный лозунг. Надо стараться, чтобы о твоей родине так сказали другие люди.

Объявили, что на прощание будет карнавал, и просили к нему подготовиться. Я придумал себе костюм астронавта на Луне и сделал его с помощью многих картонных коробок и маски для подводного плавания. Три поляка тоже сделали себе забавные костюмы. Больше никто не откликнулся, и карнавал отменили.

Саша [319] Мой сын. : «Мне нравится вот та загорелая лошадь…»

Человека посадили за то, что, агитируя за очередной заем, он сказал простодушно:

— С миру по нитке — голому рубашка…

В редакции «Юности» — паника: их автор — писатель Кузнецов — попросил в Англии политическое убежище. Я хорошо помню, как пришёл однажды в отдел прозы к Мэри Лазаревне Озеровой и застал её у распахнутого оконца, в которое выпрыгнул Кузнецов — с ним только что приключилась форменная истерика. Комната Мэри была на первом этаже, дворик за окном был крохотный, со всех сторон огороженный каменной стеной. Кузнецов даже не выпрыгнул, а вышел в этот дворик. Его вернули, мы с Мэри, помню, успокаивали его, а он кричал, что никогда не допустит, чтобы Полевой его правил. В конце концов выяснилось, что Борис Полевой, главный редактор «Юности», вычеркнул в романе Кузнецова «Бабий Яр» самую первую строчку: «Киев пал». Не совсем понимаю, что испугало в этой строчке Бориса Николаевича, но Кузнецов произвёл на меня неприятное впечатление неуправляемого психопата.