Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Сергей Королёв плавал в Одессе на яхте «Маяна», сделанной в Англии по проекту знаменитого Мильна — лучшего в мире строителя яхт. Из 12 всемирных гонок эта яхта 8 раз была первой и 2 раза второй. А самой первой яхтой на Чёрном море была «Нелли», которая принадлежала миллионеру Анатра, с кливерным носом и брюхом, обшитым медью. В молодости она возила пряности с Малайского архипелага. Прожила 60 лет.

После революции срочно стали яхты переименовывать. «Маяна» превратилась в «Лейтенанта Шмидта», «Меймон» стал «Коммунаром», «Ванити» — «Комсомолией». Командиром «Маяны» был Георгий Эдуардович Вицман. Ему было в те годы около 45 лет. Кубрик яхты был рассчитан на 8 человек. Королёв ходил на ней в Николаев, Херсон, под Очаков. «Маяна» пережила Королёва: она существует до сих пор.

Многие страницы записной книжки № 49 заняты сведениями о жизни Сергея Павловича Королёва в Одессе в 1917–1924 годах, которые вошли в мою книгу «Королёв. Факты и мифы».

Знаменитая пивная «Гамбринус» стоит совсем на другом месте, чем прежде. Девушки разносят на круглых подносах более десятка кружек сразу, их постоянно окликают. Пигалицы-студентки тоже кричат: «Девушка!

Девушка!..» Девушка, которая давно и не девушка вовсе, остановилась перед ними, смерила их испепеляющим взглядом и сказала громко: «А вам тут вообще делать нечего!» Рост успел подружиться с Мишей Мочманом, который играет на электроскрипке в оркестре. Мы заказываем музыку, но деньги Миша не берёт. А я подружился с морячком Виталиком Поздняковым, у которого сестра, как выяснилось, работает в московском ГУМе. Вот радость-то! Я объяснил Виталику, что мы с Ростом — бильярдисты-профессионалы, проездом из Казани в Киев. Он поверил, потому что в тёмно-синей «тройке» я выглядел очень солидно, вполне тянул на шулера. Виталик умолял нас съездить с ним в бильярдную на Пересыпь, и мы легкомысленно согласились. Легкомысленно, потому что мы не только не были профессионалами, но и среди любителей нас трудно было разглядеть.

На Пересыпи все стали просить нас показать какой-нибудь бильярдный трюк. Долго отнекивались, но я понял, что скоро нас будут бить за обман. Тогда я попросил принести мне все кии и долго крутил их, глядя с прищуром, как в подзорную трубу, а потом сказал, что это не кии, а палки, которыми не только трюки показывать, а вообще играть нельзя. «Вот у меня в гостинице кий! — сказал я. — В бархатном футляре! «Соловьёвский»!» (Это была чистая импровизация. В детстве я слышал о существовании замечательных гитар мастера Краснощёкова. Краснощёковские гитары очень ценились. Почему бы не быть соловьёвским киям?) Надо было сматываться. Прощаясь, Рост сказал с предельным обаянием на извиняющихся полутонах:

— Ребята, поймите: для вас бильярд — это игра, а для нас — работа…

Днем, после выступления на ТВ и встречи с активом, мы опять пришли в «Гамбринус», чтобы поздравить одну из девушек, которая вовсе не девушка, с днем рождения и подарить ей набор ручек с эмблемой «КП», потому что посчитали, что её вклад в пропаганду нашей газеты в Одессе весьма велик. Естественно, задержались. Вечером секретари Одесского горкома комсомола устраивали банкет в ресторане гостиницы «Красная» в честь секретарей ЦК комсомола Румынии, на который мы были приглашены. На банкет мы опоздали, а когда пришли, сразу почувствовали какую-то напряжёнку: наши сидели по одну сторону стола, румыны — по другую, и молчали. Наконец, один из румынских секретарей сказал:

— Хорошо, вот товарищи из Москвы, давайте у них спросим. Ввод советских танков в Чехословакию — это вторжение или нет?

— Ну, почему же «вторжение»? — подумав, сказал я. — Это — оккупация.

Одесские комсомольские вожди были в шоке. Однако после этого всё изменилось, поскольку других нерешаемых международных проблем у двух братских союзов не было, и все навалились на халявную закуску и выпивку. Тут Рост смертельно влюбился в Дину Дудину, местную «комсомольскую богиню», действительно очень хорошенькую. Он взялся провожать её на такси, но в дороге уснул. Дина приехала домой, Рост спал, и она отправила его к нам в «Большую Московскую». Наутро Юра был крайне унижен тем, что Дина оплатила шофёру такси доставку в гостиницу его тела.

— Что сделаю я для людей! — сильнее грома крикнул Данко. И ничего не сделал!

«Икра для бедных»: 2 селёдки, 2 плавленых сырка, 2 свежих морковки и майонез. Если зажмуриться, то усилием воображения можно заставить себя поверить, что это действительно икра. А если потренироваться и зажмуриться ещё сильнее, то можно заставить себя поверить, что в моей жизни всё хорошо.

В «Союзе-8» должны были лететь Николаев и Севастьянов, но Андриян завалил предполётный экзамен. Севастьянов пришёл в ярость, материл Николаева, обзывал «грязным чувашом». Полететь Виталию хочется безмерно, жажда славы обуревает его. Он уже всё продумал наперёд. В Евпатории во время посадки «Венеры-4» расспрашивал меня, какие гонорары платят за книги разные издательства. Ещё никуда не летал, ничего не написал, а уже интересуется гонорарами. Завидую такой предусмотрительности. Я не могу заключать договоры на ненаписанную книгу: а вдруг не получится?!

Вместо Андрияна и Виталия полетят Шаталов и Елисеев. Таким образом они станут первыми нашими космонавтами, которые дважды стартовали в космос. В Штатах Гриссом, Ширра, Ловелл и Стаффорд ухитрились уже три раза слетать. Уолтер Ширра — единственный астронавт, который летал на всех пилотируемых кораблях США: «Меркури», «Джемини» и «Аполло».

Есть слова, которые употребляются только в песнях. Например — «подруженька». Произнести такое невозможно.

Летим на космодром: Сергей Борзенко («Правда»), Георгий Остроумов («Известия»), Виталий Головачёв («Труд»), Виктор Буханов (АПН), новые ТАССовцы: Виктор Степанов и Валя Черединцев. Программа полёта: три дня подряд запускать по одному «Союзу». В «Союзе-5» стоит сварочный аппарат, и Валера Кубасов будет проводить опыты по сварке в невесомости. «Союз-7» и «Союз-8» будут стыковаться.

У меня впечатление, что «парадную» Госкомиссию проводят главным образом для журналистов. Космонавты до нее уже знают, кто полетит. Хотя формально на «парадной» можно заменить экипаж, поставить дублеров, поэтому они сидят напряжённые, бледные, как покойники, но за всю историю пилотируемой космонавтики, насколько я помню, такого не случалось.

Познакомился с Гречко [329] Гречко Георгий Михайлович — лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза. , одним из дублёров. Разговорились, и выяснилось, что самые любимые его писатели-фантасты — братья Стругацкие. Обещал познакомить его с Аркадием.